Корабль странников (сборник)
Шрифт:
— Войнан… — сказал он, — можно я буду называть тебя просто Войнан?
— Так назвали меня при рождении, — осторожно ответил Мирр.
— Прекрасно! Так скажи мне, Войнан, чем тебе не нравится Космический Легион?
Мирр презрительно фыркнул.
— Вы что, издеваетесь надо мной? Слышал я про них таскаются из одного конца Галактики в другой… в них стреляют, они горят, мерзнут, их жрут всякие чудовища, их. — Мирр умолк на полуслове. Смутные подозрения превратились в уверенность: случилось нечто ужасное. — Зачем мне вступать в Легион? Я что, рехнулся?
— Ты не знаешь?
— Конечно,
— Вот и ошибаешься! — В голосе Крякинга появилась нотка торжества.
— О чем вы, капитан?
— Давай объяснимся, Войнан. — Крякинг налег всем телом на стол и, не замечая, что один его локоть уютно устроился в набитой окурками пепельнице, уперся в Мирра пронзительным взглядом. — В давние времена, лет эдак триста назад, люди записывались во французский Иностранный Легион. Зачем, как ты полагаешь?
— Знаете, капитан, я что-то не в настроении…
— Так зачем они вступали в Легион, Войнан?
— Чтобы… забыть, — раздраженно ответил Мирр. — Это общеизвестно, но я…
— А в наше время, Войнан, в наше время, что толкает людей в Космический Легион?
— То же самое! Но мне-то нечего забывать!
— Верно, нечего! — довольный, что ему удалось довести свою мысль до собеседника, произнес капитан. — Ты уже забыл!
У Мирра отвисла челюсть.
— Но это же бессмыслица! Что я забыл?
— Если тебе я скажу, то все испорчу, — рассудительно ответил капитан.
— К тому же, я просто-напросто не знаю, что было у тебя на уме, когда ты явился сюда полчаса назад. Легион не лезет в частную жизнь своих людей. Мы не задаем вопросы, а просто цепляем тебя к машине и… трах!.. все ушло в прошлое!
— Трах?
— Ага, трах! И непосильного груза как не бывало! Никакого чувства вины, никакого стыда!
— Я… — Мирр пошарил в глубинах памяти и обнаружил, что не помнит, как явился на призывной пункт. Хуже всего — он не помнил вообще ничего из своей прошлой жизни! Как будто его создали в операционной всего несколько минут назад! — Что вы со мной сделали? — пробормотал он, ощупывая кончиками пальцев голову, словно она была воздушным шариком, готовым лопнуть при неосторожном прикосновении. — Я ничего не помню! Где я жил? Что делал? Ничего не…
Крякинг недоуменно поднял брови.
— Странно… Мы привыкли, что машина стирает из памяти последний день, от силы два… а потом убирает только специфические воспоминания… Ты, должно быть, крепкий орешек, если не помнишь ничего! Значит… все, что ты делал в жизни — преступление!
— Ужасно! — прохрипел Мирр. — Я не помню даже как ее… свою мать!
— Вот это уже лучше, — сказал Крякинг и откинулся на спинку кресла. Непонятно откуда в его пухлом лице появились черточки твердости и решительности. — Знаешь, Войнан, когда мне приходится обрабатывать в этом кабинете вполне приличных парней, совершивших в жизни одну-единственную ошибку, мне становится как-то не по себе. Но с тобой все по-другому: похоже, ты был настоящим чудовищем… Но вдумайся только — тебе не придется смывать вину долгими годами тяжкого солдатского труда. Порадуйся тому, что теперь мы способны лишить человека памяти с помощью электроники, а Легион готов раскрыть свои объятия…
— Довольно! —
— Вполне естественное желание, — с улыбкой произнес Крякинг, — но есть одна маленькая закавыка.
— Что такое?
Крякинг взял со стола лист бледно-голубой бумаги.
— Вот контракт, он обязывает тебя отслужить в Космическом Легионе тридцать лет.
— Вы прекрасно знаете, что с ним нужно сделать, — ухмыльнулся Мирр. — Я не подпишу его.
— Но ты уже подписал его! До того, как тобой занялась машина!
— Ничего я не подписывал! — Мирр энергично замотал головой. — Во что вы меня втягиваете? Допустим, я ничего не помню о себе, но существует нечто такое, что я знаю совершенно твердо, а именно: я никогда, ни при каких обстоятельствах не подпишу ничего подобного, так что засуньте этот контракт себе в за…
Он замолчал на полуслове, потому что Крякинг нажал какую-то кнопочку на вделанной в стол панели, и задняя стена кабинета превратилась в экран, а на нем появился высокий молодой человек с кукольно-розовой физиономией, широким ртом, голубыми глазами и светлыми, по-модному выстриженными на темени волосами. Мирр долго вглядывался в изображение, прежде чем набрался смелости признать в этом молодом человеке себя. Но себя — воплощение отчаяния. Глаза — тусклы и задумчивы, уголки рта опустились, а вся поникшая фигура и общий вид побитой собаки свидетельствовали о том, что дух его сломлен под грузом невообразимой тяжести.
Мирр увидел, как его изображение рухнуло в кресло, взяло карандаш и подписало, несомненно, ту самую бумагу, которую сейчас с триумфальным видом держал Крякинг. Появилась техсестра Флоренс и увела безразличного ко всему Мирра, как служитель зоопарка уводит больного шимпанзе. Изображение на экране померкло и исчезло.
— Ну как, понравилось? — Крякинг прикрыл рот ладонью и протяжно хрюкнул. — Здорово! Да я сегодня без снотворного усну!
— Можно посмотреть? — попросил Мирр, протягивая руку за бумагой.
— Конечно!
Крякинг передал контракт Мирру, и во взоре его появился блеск любопытства, словно он что-то предвкушал.
— Благодарю вас.
Мирру понадобился один-единственный взгляд, чтобы убедиться, что контракт действительно подписан его рукой и отпечатан не на пластике, а на обычной бумаге. Довольно улыбаясь, он театральным жестом поднял его и приготовился разорвать пополам.
— Не рвать! — рявкнул Крякинг, и хотя в голосе его прозвучала команда, он не сделал ни малейшей попытки отобрать документ у бунтовщика. Его глаза засияли с новой силой.
Мирр презрительно фыркнул, но вдруг мозг его пронзила боль, к горлу подступила тошнота, а пальцы отказались двигаться.
Крякинг указал пальцем на стол.
— Клади сюда!
Мирр отрицательно покачал головой, но в то же самое мгновение его правая рука рванулась вперед и сама положила лист точно на указанное ей место. Мирр, потрясенный таким предательством, все еще разглядывал свою руку, когда Крякинг заговорил снова:
— Изобрази-ка мне петуха!
Мирр затряс головой и закукарекал во всю мощь легких.