Корабль судьбы. Том 1
Шрифт:
И это плохо. Очень плохо.
Потому что, если торговцы выслушают Ронику и согласятся с ней, что Давад ни в чем не виновен, Серилла волею обстоятельств окажется под ударом. Следующим шагом станет признание прав племянницы на наследование, то ишь ей, Серилле, придется отсюда съезжать и искать гостеприимства под кровом какого-нибудь другого торговца. А это значит – прости-прощай таким трудом завоеванная независимость. Вещественно выражаемая этими вот стенами. Которые она уже привыкла считать собственными. Нет-нет, ни в коем случае нельзя подобное допустить!
Серилла пыталась помешать сбору Совета, тактично, но твердо намекая, что еще рано, что торговцам из старинных семей слишком опасно собираться всем вместе, – не приведи Са,
А ведь единственное, что было нужно Подруге, – это время. Время, чтобы завязать прочные связи. Чтобы окончательно разобраться и понять, на кого следует воздействовать лестью, а кому нужно пообещать земли и титулы. Время – чтобы, возможно, дождаться птицы с вестями из Джамелии. Один торговец уже показал ей письмо, принесенное такой птицей. Оно было от его торгового партнера в столице. Туда, оказывается, уже докатились слухи о гибели сатрапа, и смута выглядела неизбежной. «Хорошо бы, – гласило письмо, – сатрап прислал нам весточку, написанную собственноручно, и тем рассеял опасные сплетни!» Серилла тотчас отослала в столицу послание, в котором вредные слухи решительно опровергались, она же, в свою очередь, спрашивала, кто в столице первым получил письмо насчет смерти сатрапа. И кто был отправителем. Она весьма сомневалась, что получит ответ, но что еще она могла сделать? О, ей бы еще денек! Еще хоть недельку! Совсем немного времени – и она была бы вполне уверена, что сумеет справиться с Советом. И вот тогда-то… Тогда-то, с ее блистательным образованием (уж где им с нею равняться!), с ее опытом и познаниями в политике и дипломатии, она сумела бы привести Удачный к миру. Она показала и объяснила бы им компромиссы, на которые необходимо пойти. Она объединила бы разобщенный народ Удачного и, опираясь на это единение, разобралась с калсидийцами.
Вот тогда ее власть в этом городе упрочилась бы воистину непоколебимо.
Время! Ей было нужно лишь время!
А Роника неумолимо отнимала его у нее.
…Роника вошла в комнату стремительным шагом, мало соответствовавшим ее возрасту. Она несла под мышкой толстую амбарную книгу.
– Доброе утро, – коротко поздоровалась она с Сериллой. Служанка как раз выходила из комнаты, и Роника проводила ее глазами: – Может, проще было бы мне самой объявлять о себе? Хлопотно каждый раз искать служанку лишь для того, чтобы та стукнула в дверь и назвала мое имя!
– Конечно проще, – с холодком в голосе отозвалась Серилла. – Но так не принято!
– Не забывай: ты в Удачном, – ровным тоном парировала Роника. – Мы тут, знаешь ли, полагаем глупостью попусту транжирить время ради того лишь, чтобы произвести впечатление! – Она говорила так, словно наставляла в хороших манерах непослушную дочь. А потом, не спрашивая и не ожидая позволения, подошла к письменному столу и раскрыла принесенный гроссбух. – Вот, смотри! Кажется, я нашла кое-что, могущее тебя заинтересовать.
Серилла подошла и остановилась возле камина: она по-прежнему зябла.
– Вот уж сомневаюсь… – пробормотала она недовольно.
Старуха успела жутко надоесть ей своей настырностью в поисках каких-то свидетельств. Когда тебя бесконечно отвлекают от главного, это раздражает так, что словами не передать. А когда ты раздражен, тут и сорваться недолго.
– Неужели так быстро надоело в сатрапа играть? – холодно осведомилась Роника. – Или, может, ты полагаешь, что правителю так себя и надо вести?
Серилла вздрогнула, словно ей закатили пощечину.
– Да как ты смеешь… – начала было она, но не договорила. Ее глаза округлились. – Где ты взяла эту шаль? – спросила она.
Сама она видела ее в спальне Давада. Шаль висела там на подлокотнике кресла. Какая наглая самонадеянность – вот так взять и завладеть ее вещью!
На миг глаза Роники сделались темными и бездонными, как если бы Серилла причинила ей боль. Потом ее лицо смягчилось, и она погладила мягкую вязаную шерсть, кутавшую ее плечи.
– Эту
Ярость на время лишила Сериллу дара речи. А потом ей на ум пришла идея мелкой, но утешительной мести. А вот не будет она смотреть на жалкое свидетельство, которое раскопала вредная старуха! Не будет, и все тут! Не получит Роника удовлетворения, на которое рассчитывает! Серилла стиснула зубы и отвернулась. Огонь в камине догорал. Так вот, наверное, из-за чего ей так зябко. О Са, да неужто в этом Удачном совершенно не осталось хорошо вышколенных слуг? Какое безобразие! Она сердито взялась за кочергу и принялась неумело шевелить угли и дрова, пытаясь заново растеплить огонь.
– Так не желаешь заглянуть со мной в эту книгу? – спросила Роника.
Она стояла у стола, прижав пальцем какую-то запись. Как будто та действительно была важности неимоверной. Серилла дала волю кипевшей в ней ярости.
– Ты полагаешь, у меня есть время на подобные мелочи? Ты думаешь, мне в самом деле нечем больше заняться, как только портить себе глаза, разбирая каракули умершего человека? Очнись наконец, старая перечница, и пойми, что Удачному грозят вещи пострашнее глупых теней, за которыми ты гоняешься! Твой город лежит при смерти, а у твоего народа, по-видимому, кишка тонка вернуть его к жизни! Эти банды рабов, которые продолжают грабить и разворовывать, невзирая на все мои распоряжения! Я приказала, чтобы их переловили и заставили воевать, обороняя город, но это не было исполнено! Улицы сплошь завалены, и хоть бы кто палец о палец ударил! Деловая жизнь совсем прекратилась, все прячутся за запертыми дверьми, словно кролики в норах.
И она в сердцах шарахнула кочергой по полену, отчего из камина вылетел целый сноп искр.
Роника пересекла комнату и опустилась на колени у очага.
– Дай сюда! – протянула она руку к кочерге. Серилла бросила ее рядом с ней на пол. Это было прямое оскорбление, но старуха предпочла не обратить внимания. Подобрав кочергу, она принялась ловко складывать недогоревшие поленья горкой посередине камина. – Ты не с той стороны ко всему подходишь, – проговорила она затем. – Главное у нас – гавань, и ее надо удержать в любом случае, ею надо бы в первую очередь и заняться. А что до грабежей и беспорядка, так ты в них виновата не в меньшей степени, чем любой из нас, старинных торговцев. Что они, спрашивается, делают? Ничего. Сидят болваны болванами. Половина ждет, чтобы ты им сказала, что делать, а другая половина – чтобы кто-нибудь все сделал за них. И, между прочим, все это не без твоей помощи. Если бы ты не твердила все время, что сатрап наделил тебя всяческими полномочиями, наш Совет справился бы с напастями, как бывало от века. А теперь? Сплошной раскол. Кое-кто из торговцев считает, что надо во всем слушать тебя. Другие – что надо перво-наперво позаботиться о собственных шкурах. А третьи – и это, по-моему, правильно, – что нам следует договориться с единомышленниками по всему городу и заняться наконец делом. И поменьше считаться, кто там из старинных торговцев, кто из «новых купчиков», кто с Трех Кораблей, а кто вообще недавно приехал. Город-то в развалинах, от торговли остались одни воспоминания, калсидийцы только и поджидают всякого, кто высунется из залива, – а у нас дела другого нет, как только ссориться между собой! – Роника отодвинулась от камина, с удовлетворением глядя на оживающий огонь. – Что ж, может быть, нынче вечером мы вправду чему-то положим начало.