Корабль-звезда
Шрифт:
Фред заметил:
– Может, они решают, стоит ли затея риска.
– Какая? – спросила Майра. Лицо ее оставалось тревожным, скованным.
– Стоит ли отправиться с нами, – сказал Фред. – Ты ведь об этом, да, Бет?
– Я подумала, должен быть способ стартовать в открытый космос, не выходя на полюс, к Свищу, чтобы сбросить скорость. Уверена, такой способ существует.
Майра проговорила:
– Пальцезмейки намекают, что существует. Они спорят, нужно ли помогать нам… Ну, я так думаю. – Безэмоциональное пожатие плечами. – Я, по правде сказать, не уверена.
Бет наклонилась
– Они смогут управиться с Перемычкой?
– Говорят, да. Но… нам придется тяжело. Сильная перегрузка, и…
Змейки щебетали и трещали; Майра склонила голову, внимательно прислушиваясь.
– Кресла подстроятся, так что мы… выживем.
– Это настолько тяжело? – спросил Фред.
– Высокая перегрузка. У нас нет скафандров, чтобы компенсировать рывки. – Майра пожала плечами. – Ну, мы ж не могли столько месяцев их на себе волочь, правда? – Медленная, печальная усмешка.
Бет поняла, что Майра вспоминает своего покойного супруга; Абдус погиб при побеге, раздавленный громадным паукообразным существом.
– А что еще?
– Говорят, времени в обрез. Как только на следующую станцию прибудем, им придется передать управление ботом местной маневровой системе. Говорят, персонал той станции… в основном пальцезмейки… их старые друзья. Потом нас должны будут переместить в накопитель, а оттуда запулить к стартовой щели, как они это называют. Когда подойдет наша очередь, нас подхватит электромагнитная пусковая установка… ее фиксаторы нечувствительны к форме конкретного грузовоза… и вышвырнет в космос, по вектору против вращения Чаши.
Майра давно не была так словоохотлива; Бет расценила это как добрый знак. Да, с оборудованием напряженка; инструментов мало, придется использовать только то, что под руку попалось. Кресла странной формы не приспособлены для людей. Пальцезмейки хотя бы вокруг своих кушеток обвиться могут. Что до туалета, то он представлял собой узкую кабинку с дырками в полу, и маленькими, и неприятно большими.
Она вздохнула.
– Я знаю, знаю, будет неприятно. Но иного пути нет.
Молчание. Даже змейки перестали трещать.
Лау Пинь заметил:
– Если останемся здесь, нам кранты. Нас снова сцапают. Мы сбежали от Птиц однажды, но повторно тот же трюк не провернуть.
Майра и Фред кивнули.
Одобрено голосованием. Отлично.
Бет поймала на себе взгляды змеек. Чужаки определили в ней лидера группы странных приматов, ворвавшихся в их жизнь. Может, у всех разумных существ имеется определенная иерархия?
– Ладно, так и сделаем. Вы заметили, что мы тормозим?
Фред кивнул.
– Ага.
Лау Пинь сказал:
– Времени мало. Сложа руки сидеть нельзя. Пускай змейки скажут, что делать.
– Ага, – Бет покосилась на Майру. – Что-нибудь еще?
– Ну, э-э… – Майра помедлила. – Пальцезмейки… хотят с нами за компанию.
5
Редвинг сорвал банан, который вырос в странной тороидальной конфигурации, очистил от кожуры
Комм завибрировал. Клэр Конвей сказала:
– Пожалуйста, пройдите на мостик.
– Уже.
Но он медлил. Что-то скреблось в подсознании.
Редвинг однажды прочел, как одного из его любимых писателей, Эрнеста Хемингуэя, спросили о наилучшем способе тренировки романного мастерства. Тот ответил: несчастливое детство. Редвингу в детстве жилось неплохо, но экспедиция сейчас стала скорей похожа на роман, где вину за сюжетный поворот возлагают на одного персонажа: на него. Может, если детство было счастливым, а взрослая жизнь несчастливой, то это тоже считается за основу романа.
Мать старалась, чтоб он был счастлив. Отец постоянно отлучался то на одну войну, то на другую, а в промежутках интересовался скорее спортом да алкоголем. Но спортивные увлечения не включали игру в карты с Редвингом или посещение футбольных матчей с участием сына. Мать подарила ему на день рождения телескоп, микроскоп и большой набор для химических опытов. Реактивы для него Редвинг докупал, продавая местным ребятам порох и пиротехнику. Можно сказать, наукой проникся до мозга костей, как только читать научился. Но и другие компоненты смеси учитывать стоило. Мать была гроссмейстером по бриджу и постоянно играла с маленьким Редвингом в покер на символические ставки, пока они ждали в машине начала занятий в музыкальной школе. Он применил усвоенные приемы, когда стал играть на деньги с соседскими мальчишками. Те не знали, как прикидывать расклад и вероятности. Платили ему также и за то, чтоб он устроил потешный взрыв или вскрыл в биологическом эксперименте какую-нибудь бедолажную зверушку. Он был беспринципен и вскоре обрел достаточный авторитет, чтобы двигаться дальше. В университетской карьере, в научной, потом в космосе, куда он всегда стремился. Но так далеко?..
Возможно, анализ дерева отказов, примененный к биографии Редвинга – а также вечное отсутствие отца, – и позволят причислить капитана к кандидатурам, достаточно несчастливым, по меркам Хемингуэя. Но отыскать ошибку еще не значит решить проблему, гм?
Пока корабль месяцами напролет петлял по Чаше, у Редвинга отрастало брюшко. Бортовой анализатор показывал, что виной тому кортизол, стероидный гормон, выделяемый организмом в стрессовых ситуациях, когда тело не знает, бежать или готовиться к сражению. Редвингу мерещилось, что его раздувает вина за тех, кто сейчас там, внизу, вынужден спасаться от чужаков, а он им помочь бессилен.
Он остановился у входа на мостик, оправил форму и вошел, держась прямо.
– Капитан на мостике, – сказала Айян Али отрывисто.
В этом не было нужды, но ее реплика задала тон. Сердце так и прыгает при мысли, что «Искательнице» предстоит ввязаться в сражение или нечто очень близкое к нему.
– Мы жмемся к ободу Чаши, как только можем, – доложила Айян Али. – У нас проблемы с тягой.
Редвинг старался обходить мостик размеренным шагом, спокойно поглядывая на экраны.
– Похоже, у вас неплохо получается.