Корабли с Востока
Шрифт:
«Возможно, дело не в верности, – отметил про себя Мори. – Возможно, княгиня Уэсуги понимает, что для нее здесь безопаснее».
– …а остальные должны быть доставлены сюда, желают они того или нет! И жалкие стены не дадут им защиты!
– Если они захотят сопротивляться, они будут сопротивляться. И кровь зальет всю столицу.
– Что за полководец, который боится крови? – Ёдо возвысила голос. – Теперь я понимаю, почему вы оставили поле боя мятежникам. Что за времена настали, если женщина должна показывать мужчинам пример, как быть сильной? Но у меня были хорошие учителя. Господин тайко никогда не боялся проявлять силу – даже к собственным родичам, если они были повинны в измене. Никто не смел и помыслить
О да, достигнув высшей власти, тайко стал именно таков. Но Мори впервые столкнулся с ним, когда Хасиба Хидэёси был одним из полководцев Оды. Может быть, самым удачливым, но лишь одним в ряду. И похоже было, что в войне против клана Мори удача ему изменила. Во всяком случае, противостояние затянулось на много месяцев. И Мори Тэрумото счел, что удача перешла к нему, когда Хидэёси предложил мир на выгодных, казалось, условиях. Тэрумото не знал тогда, что Ода Нобунага мертв и что Хидэёси жизненно необходимо перемирие, чтоб развернуть войска и сокрушить Акети Мицухидэ.
Письмо от Акети к Мори с предложением союза запоздало лишь на несколько дней. Такое же письмо Акети отправил Уэсуги, также воевавшим с Нобунагой. Если бы Хидэёси не успел… если бы Тэрумото не стал торопиться с заключением мира и удержал Хидэёси на месте… кто знает, кто бы сейчас правил Японией? И каких бы высот достиг клан Мори?
Никто не корил Тэрумото – генерал-Обезьяна способен был провести кого угодно и врага сделать союзником, не прибегая к излишнему кровопролитию. Но этот случай научил Мори никогда, никогда не принимать поспешных решений. И сейчас он предоставил Ёдо перечислять кары, а сам тянул время. Взвешивал все за и против.
Ёдогими в упоении вспоминала деяния уже не тайко, а Оды, расписывая, какими казнями он вселял страх в сердцах врагов, вроде истории со злокозненным монахом. Она в ужасе, осознал Мори, а вовсе не в ярости, и просто подстегивает себя подобными примерами. Он же обязан рассуждать трезво. Если заложников доставить в замок без жертв, это может принести выгоду. По крайней мере, от штурма и осады замка противник воздержится. Зато потом… Сейчас лагерь противника напоминает домики, которые строят дети из костяшек для игры в сёги [6] . Щелкни по одному – вся постройка рассыплется. Но захват заложников способен объединить вражеский лагерь в единое целое, хотя бы на время. И никто на другой стороне не простит унижения своих родных. В лучшем случае. Потому что без жертв вряд ли удастся обойтись. В городских усадьбах достаточно умных людей, способных предугадать решение Ёдогими, организовать оборону и постараться продержаться до подхода своих. Да, у него не в пример больше воинов, да, они в конце концов одолеют, но день-другой тот же Северный квартал сопротивляться способен. Он знает этих северян. Даже если бы там не было воинов, даже если бы там были только женщины и дети, они дрались бы яростно и умело. А воины там есть, и опытные, один Хасекура чего стоит… А дальше… Мори припомнил когда-то ходившую по столице фразу Мэго-химэ о том, что сделает ее муж, если с ней здесь случится дурное. Что он выпьет всю кровь из тех, кто к этому хоть краем причастен.
6
Сёги, «игра генералов» – настольная игра, напоминающая шахматы, но более сложная. (Примеч. авторов.)
Может, выпить и не выпьет. Но выпустит точно. Опыт есть.
Внезапно он осознал, что Едогими молчит.
– Вы уснули, Морисама? Если вы будете спать и дальше, я передам приказ нашего господина Хидэёри войскам.
И ведь бесполезно говорить ей: «Вы этого не сделаете». Сделает.
– Я сегодня же приму все надлежащие меры, Ёдо-доно.
Он кланяется и встает, прежде чем она успевает его остановить.
Меры действительно надо принимать, только какие? Внутри растет раздражение – направленное не на Ёдо, что с нее взять, на Токугаву Иэясу. Почему он так глупо позволил себя убить? Будь он жив, Мори сдал бы ему столицу, не теряя лица. В конце концов, Иэясу, хотя бы по видимости, также отстаивал права Хидэёри, а Исида, который более всех был против растущей власти Токугавы – сгинул.
А сейчас… неизвестно даже, кому сдаваться.
Не знаешь, как действовать, – действуй по правилам. Знаешь, как действовать, – действуй по правилам. С трудом сдерживаешь ярость, гнев, беспокойство, раздражение, не можешь даже лечь и заснуть – так устал? Действуй по правилам. Там, где подводят люди и вещи, где подводишь ты сам, церемония, правильный порядок не подведут. Этому его дед не учил, этому не нужно было учить, как не нужно учить рыбу дышать водой. Мори Тэрумото возвращается в свое крыло и зовет секретарей. Бумага, кисточка, тушь, привычные формулировки. Князь Мори, регент и председатель регентского совета, просит всех представителей семейств, находящихся ныне в столице, прибыть в замок, ибо в нынешнем неустойчивом положении он не способен иным образом обеспечить их безопасность – а это его прямой долг.
Госпожа Ёдо может кричать, потрясать нагинатой, брызгать слюной. Но так по правилам. Сначала вежливо пригласить. Даже ее муж, регент, начинал с писем. Даже в последние свои годы, когда ему было проще убивать, чем разговаривать, даже когда он был твердо намерен убить, все равно он всегда начинал с писем.
На приглашения менее важным людям Тэрумото просто ставит подпись и печать. Собственные. Ограничиваться секретарскими – невежливо. Важным – пишет сам. Кто важный – тоже решает сам, выбирая из списков. Это привычный, легкий труд, он успокаивает не хуже стрельбы из лука. Мстительная, удачная, веселая мысль догоняет его посреди потока… и это значит, что судорога прошла, разум готов работать.
– Ты пропустил госпожу Кодай-ин, – говорит он старшему секретарю.
Серый секретарь не вскидывается с беспомощным «но она же…» – слишком хорошо выучен.
Вместо этого покаянно кланяется. Конечно же, госпожа Кодай-ин, бывшая госпожа Кита-но-Мандокоро, вдова господина регента, ныне обитающая в храме Сан-бонги, ни по каким правилам заложником быть не может… даже если ее приемный сын и двое племянников воюют за Восток. Но если предлог – безопасность, то не написать ей – оскорбительно.
– Я сам, – говорит Тэрумото и собирает на бумагу предельно вежливые слова. Конечно, госпоже Ёдо передадут. Конечно, она взревнует. А если вдовствующая регентша и впрямь решит перебраться в замок, то руки Мори станут несколько посвободней – женщины будут заняты друг другом…
Руки мерзнут – на дворе глубокая осень. Руки мерзнут, суставы болят, но все следующие письма идут легко и весело. Те, кто прочтут их, поймут: отправитель пребывает в прекрасном настроении и очень уверен в себе. Тоже хорошо.
Еще не все приглашения отправлены, как начинают приходить ответы. На это отчасти и расчет. Те, кто уже получил, передадут соседям, начнут советоваться с союзниками, запугивать оппонентов. Слухи, страхи, палка в муравейнике. Так себя запугают и запутают, как тебе и нарочно не устроить.
В письмах – соглашаются, отговариваются, спрашивают о сроках, тянут время, прощупывают почву… Желтый прямоугольник из храма Санбонги раскрывается почти сам, от первого касания. И не содержит никаких секретов.