Коралловый браслет
Шрифт:
– Местная сплетница, что ли? – сострадательно заметил Амелькин.
– Нет, но… Короче, да! – призналась девушка. – Я бы не стала верить каждому ее слову… Но внучка у нее действительно постоянно чем-то болеет.
– Кто сейчас сплетничает? – с тонкой улыбкой осведомился мужчина, окончательно смутив собеседницу. – В общем, надо сказать, нам с гражданкой Мерзляковой очень повезло, потому что сперва я считал, что дело это безнадежное. Вы не представляете, как мало свидетелей обычно находится! Люди знают и молчат. Боятся мести.
– Татьяна Егоровна видела убийцу? – Девушка окончательно потеряла терпение. Тратить время и нервы на философские рассуждения следователя она считала не очень заманчивой перспективой.
Тот, продолжая улыбаться, кивнул:
– Убийцу не убийцу, но она видела, как из пролома в заборе, того самого, за которым обнаружили труп, выбежал человек. Сперва он бросился в ее сторону, но заметил женщину, развернулся и побежал в другую. Однако она успела рассмотреть его.
– В полседьмого утра? – усомнилась Маша. – Темно же еще…
– Верно мыслите, я то же самое ей сказал, когда она сидела вот на этом стуле! – Амелькин удовлетворенно кивнул головой, будто замечание визитерши пришлось очень кстати. – Я спросил, не носит ли она очков, какое у нее зрение, и представьте, у этой пожилой женщины оно куда лучше, чем у меня! Оба глаза – единица! Так что, если учесть, что та девушка выскочила прямо у нее под носом, то…
– Девушка? – уточнила Маша, устав следить за пустыми рассуждениями следователя. У него была настолько изматывающая манера речи, потопляющая собеседника в мелочах, что факты совершенно в ней терялись. Оттуда выбежала девушка?
– А я разве сразу не сказал? – огорчился тот. – Да, молодая девушка, в джинсах, в куртке, очень стройная, среднего роста. Татьяна Егоровна даже уверяет, что лицо разглядела. Зрение, достойное восхищения…
Наступило молчание. Маша смотрела на Амелькина, ожидая продолжения, и с каждым мгновением ей делалось все больше не по себе. Его минутное оживление прошло, теперь он снова опустил взгляд в бумаги и весь как-то осел в кресле, будто лишившись позвоночника. Внезапно он напомнил девушке какую-то рептилию – гигантскую серую ящерицу, к примеру. Маша невольно отодвинулась вместе со стулом, и скрип ножек снова заставил хозяина кабинета поднять взгляд. Он посмотрел девушке в лоб и сообщил:
– Интриговать вас не буду, по времени получается, что девица эта была за забором примерно в момент убийства. Труп точно видела, раз выбежала и вдруг переменила направление, испугалась прохожего… В общем, причастность очевидна.
– А выстрела Татьяна Егоровна…
– Нет, не слышала, – отрезал тот. – Но существуют глушители.
И снова повисла пауза – раздражающе томительная. Маша взглянула на часы:
– Понятно… Если можно, отпустите меня поскорее, еще столько дел! Составили фоторобот? Мне надо
– Нет, зачем же, – задумчиво произнес Амелькин, покусывая неровными желтоватыми зубами кончик карандаша. – Фоторобот нам не понадобился. Дело в том, Мария… э… Григорьевна, что женщина эта утверждает, будто видела вас. – И вдоволь насладившись наступившим мертвым молчанием, добавил: – Вы сможете сказать, где были десятого числа, утром, в шесть тридцать и около того?
Возвращаясь к машине Ильи, припаркованной на условленном месте, возле кафе, Маша была в таком состоянии, что пробежала мимо, не узнав ни «Мерседеса», ни знакомой уже вывески. Она очнулась только, когда Илья схватил ее сзади за плечо:
– Далеко собралась?!
– Подальше бы отсюда! – выпалила она ему в лицо.
В глазах у девушки стояли злые слезы – она расплакалась сразу, выйдя из кабинета Амелькина. Илья поймал ее руки, тряхнул и сильно сжал в своих ладонях:
– А ну, прекрати! Что он тебе сказал? Зайдем в кафе!
– Не пойду, не хочу!
– А чего ты хочешь?
– Отстаньте вы все от меня! – Маша глотала слезы, упорно отводя взгляд. – Возьму и уеду, пошли все к черту! В Питер уеду, отец поможет…
– Я тебя сам отвезу в Питер, только скажи, что случилось? – Илья заговорил с ней ласково, как с упрямым ребенком, и этот тон решил дело.
Разрыдавшись уже во весь голос, Маша прижалась к нему и крепко обняла за шею:
– Представляешь, эта сумасшедшая стерва, моя соседка, говорит, будто видела меня тем утром рядом со стройплощадкой!
Объяснять ничего не пришлось. Илья все понял мгновенно:
– Кто-то тебя якобы опознал? А время?
– В половине седьмого… Как раз подходит под убийство.
– Но тебя ведь там не было, нет?
Девушка подняла мокрое от слез лицо и изумленно встретила его серьезный взгляд.
– Как ты можешь… Конечно нет! Я спала, и у меня папа тогда ночевал! Он может подтвердить, что я никуда не уходила!
– Вот видишь! – Илья незаметно увлекал ее в сторону кафе. – Значит, у тебя алиби, и не беспокойся из-за пустяков. Соседка могла обознаться.
– Он почему-то ей верит… – пробормотала девушка. – А с нее станется такого про меня наговорить… Уже был опыт.
– Если она когда-то тебя оклеветала, можешь потребовать, чтобы этот факт учитывали, беря у нее показания. – Илья толкнул стеклянную дверь ка– фе. – Сейчас выпьешь, расслабишься. Главное – не позволяй взять себя на испуг, настаивай на своем – была дома, есть свидетель. Может, соседка вообще неадекватна.
Усевшись за столик, Маша молча позволила заказать себе вина и, понукаемая Ильей, так же молча и безропотно осушила бокал до дна. У нее разболелась голова, как всегда, после слез, она снова и снова прокручивала про себя разговор с Амелькиным, особенно его последнюю, самую странную часть.