Коралловый город или приключения Смешинки
Шрифт:
– Да кто ты такой?
– взвизгнул Служитьрад.
– "Поезжай с проверкой, мой полномочный представинтель, строгий судья и тайный соглядатай",- сказал мне Лупи-бей и отправил в путь. Теперь я вижу, что он не ошибся: воронта охранять вы можете,- Звездочет-Клоун с удовлетворением оглядел сомкнутый строй Спрутов.
– Ты представитель Лупибея?
– заревел во все горло Служитьрад.
– Так мы тебе и поверили! Предъяви Осьминожий камень!
Звездочет-Клоун небрежно извлек откуда-то небольшой канмень, горевший зловещим огнем, и протянул Спруту. Но едва тот коснулся
– Ударило!
– завопил он.
– Точно, Осьминожий канмень... Ну-ка, притронься ты, Жуйдавись.
Толстый Спрут робко протянул щупальце и скрючился, получив сильнейший удар. Теперь Спруты поверили, что перед ними тот самый Осьминожий камень, который ни один Спрут не может взять в щупальца, и поэтому Лупибей использовал его исключительно для опознавания своих самых тайных и самых преданных соглядатаев, выполняющих его личные распоряжения.
– Что прикажете?
– изогнулся в подобострастном поклонне Служитьрад, словно перед ним был сам грозный Лупибей.
– Открыть ворота!
– приказал Звездочет-Клоун, и Спрунты бросились со всех восьми ног выполнять его распоряжение. Ворота протяжно заскрипели и распахнулись. Крылатки с места рванули карету. Старец важно махнул Спрутам, и через мгновение беглецы очутились далеко в море. Избежав смертельной опасности, они свободно вздохнули.
– Где ты взял этот камень?
– подозрительно спросил Храбрый Ерш.
– Его потерял, удирая, тайный соглядатай Четырехглазнка,- ответил мудрец.
– Да, это верно!
– подтвердили Крылатки, мерно взмахинвая плавниками.
Смешинка забеспокоилась:
– Скоро покажется Стена Ядовитых Медуз! Нужно будить Морского Языка.
Они долго тормошили и толкали бесчувственное тело. Нанконец Язык со стоном приподнялся и схватился за голову.
– 0-ох! Как будто Акула-Молот колотит по моей бедной маленькой голове... Ну и ядовит же этот проклятый сок!
Звездочет-Клоун остановил карету и исчез в зарослях морнских лилий. Через некоторое время он вернулся, неся полную раковину густого оранжевого напитка.
– Это нектар морских лилий. Выпей, и тебе станет легче. Язык жадно хлебнул.
– Ух как вкусно!
Он то и дело прихлебывал из раковины, так что когда канрета приблизилась к первым дозорным Медузам, Язык болтал без умолку и остановить его было невозможно.
– Эй, Медузы!
– закричал он, едва завидев белые купонла.Приветствую вас! Мое сердце переполнено печалью из-за того, что везде только и говорят: Медузы, Медузы! Ах какие мягкие создания! Если кто слабоволен, не умеет добиться свонего, всем подчиняется, то о нем говорят: он как Медуза! Ваше имя стало обозначать всякое дряблое, безвольное тело. Но ведь это не так!
Собравшиеся вокруг Медузы одобрительно зашумели.
– Медузы могут любому показать пример целеустремленнности и деловитости!
– закричал Язык, хлебнув из раковинны.- Когда-то они носили твердые непробиваемые панцири, но потом сбросили их. Почему? Да потому что они настолько сильны, что не нуждаются ни в каких панцирях! Вспомните подвиги Медуз, которые окружали и уничтожали даже Китов, Акул, Кальмаров
Он долго еще говорил о достоинствах быстроходных Портунгальских корабликов, о гибкости Венериных поясов, о красоте светящихся Полярных и Тропических Медуз, о грозной ненустрашимости Цианей, о многочисленности Аурелий и Обелий, о коварстве Крестовиков. Беглецы и сами заслушались его, а когда посмотрели вокруг, в глазах засверкало: мириады Мендуз собрались у кареты, слушая речь Языка и млея от воснторга.
– Так давайте же докажем миру, что Медузы способны быть не только студенистыми и мягкими, но и твердыми, как скала! Давайте сосредоточимся в едином усилии, соберем волю в кулак, сожмемся, подберем под себя стрекала и окаменеем! Раз-два-три!
– Язык отбросил пустую раковину и упал на дно кареты.
– Все... Готово,- сказал он слабым голосом.- Теперь эти твари окаменели до самого вечера. Я... заговорил их.
И действительно. Медузы на глазах уменьшались, съежинвались в маленькие комочки и камнем шли на дно. Они легли одна на другую толстым слоем, который блестел и переливался в утреннем свете. Даже Португальские кораблики и Паруснинки выпустили из своих парусов воздух и погрузились в воду. Путь впереди был свободен.
– Вот когда и Язык бывает полезен,- сказал Звездочет-Клоун.
– Ура Языку!
– крикнули беглецы.
Но Язык спал мертвецким сном. Только язык его тихонько и невнятно бормотал что-то.
Крылатки с новой энергией несли карету вперед. Дно, усенянное комочками "заболтанных" Медуз, казалось выстеленнным прозрачной зернистой икрой. Сначала путешественники улыбались, глядя на эту диковинную картину, потом всеми овладела озабоченность.
– Кальмары - это не Медузы,- пробормотал Звездочет-Клоун, скептически осматривая раковину, которую подарили им музыканты из замка.Их трудно чем-то пронять... Ну что ж. Храбрый Ерш, играть придется тебе, только не знаю, какую музыку...
Бунтарь взял раковину и приложил к губам:
– Духу у меня хватит!
– Погоди, - сказала Смешинка.
– Они наказывали: игнрать только в Струях Кальмаров.
Ждать им пришлось недолго. Уже чувствовались водоворонты и завихрения, и вот карета въехала в Струи Кальмаров. Тотчас она была опутана многочисленными щупальцами.
– Ага!
– сказал Гигантский Кальмар Кракен.- Мы виндим на передней Крылатке лишь знак советчика. А где пронпуск Великого Треххвоста?
– Сейчас покажем тебе пропуск,- буркнул Храбрый Ерш, поднимая раковину. Он напыжился изо всех сил и...
Низкий басовитый рев разнесся далеко вокруг. Кальмары мгновенно стали белыми от ужаса - то был рев нападающего Кашалота. Все, как один, головоногие выстрелили чернильнными бомбами, которые напоминали своих владельцев: манленькие кальмары выстрелили маленькими бомбами, больншие большими, а гигантские - огромными. Они надеялись, что Кашалот схватит одну, вторую бомбу, разозлится и уйдет на поверхность глотнуть свежего воздуха. Но нет - рев пронзвучал с новой, устрашающей силой. И снова Кальмары выстнрелили чернилами, прячась от врага. Правда, теперь бомбы