Кораллы мертвеца
Шрифт:
Оксана подняла брови.
– В художественном отношении этот стенд был не самым удачным.
– Но за работы, выставленные на нем, было выручено двадцать тысяч долларов!
– Да, это так.
– Значит, эти произведения были все-таки ... интересными или актуальными?
– напрягала Катя свои познания в области современного искусства.
– Я бы так не сказала.
– Но их же купили!
– Бывают разные обстоятельства. Люди, которые приходят на ярмарку не всегда, хорошо разбираются в искусстве, и поэтому они могут купить любые понравившиеся им работы, несмотря на их художественную ценность.
Объяснение мало удовлетворило Катю.
– А я могу побеседовать со специалистами-искусствоведами?
–
Оксана раскрыла органайзер, и найдя там визитку, протянула её Кате.
– Борис Семенович Ямпольский - куратор ярмарки, - прочитала она.
– Я думаю, что он ответит на все интересующие вас вопросы.
Катя скользнула взглядом по шкафу, находившемся за Оксаниным столом. За стеклянными дверцами на полке стояла копия картины Матисса "Танец". Обнаженные люди, взявшись за руки, танцевали на зеленой лужайке на фоне грязно-фиолетового неба.
– Оксана, мне хотелось бы посмотреть фотографии или репродукции этих работ.
– Вот, пожалуйста, каталог. Найдите по содержанию фамилию Макеева и раскройте на нужной странице.
Катя долго всматривалась в репродукции. Особенно ей запомнилась одна, под названием "Белая лошадь". На ней была изображена большая белая бутыль в зеленоватом тумане и удлиненное человеческое лицо, и впрямь, похожее на лошадиное. От комментариев Катя воздержалась.
– Спасибо.
– И Катя вернула каталог своей собеседнице.
– Простите, а сведения о покупателях стенда Макеева у вас можно получить?
– Вообще-то эти данные мы стараемся не разглашать.
Катя бросила на пресс-секретаря умоляющий взгляд.
– Ну хорошо. Сейчас.
Через несколько минут Катя взяла компьютерную распечатку.
– Олег Коваленко и Татьяна Никитина. Вы что-нибудь о них знаете?
– О Коваленко ничего, а Татьяна Александровна Никитина очень известная женщина. Владелица галереи фотографии "Фото АРТ" Одна из лучших галерей ,занимающаяся пропагандой и выставками фотографий. Вы приходите к нам, в ЦДХ на выставки. Мы всегда рады нашим посетителям.
– Хорошо, - вздохнула Катя.
"До выставок ли мне сейчас?" - подумала она.
– До свидания.
– Всего хорошего, - улыбнулась ей Оксана.
Борис Семенович Ямпольский ещё больше укрепил Катины сомнения.
– Э...э...э... вы понимаете, - рассуждал перед ней искусствовед, которого Катя из-за его внешнего вида не пустила бы даже в подъезд своего дома, не говоря уже о пороге квартиры. Рукава бархатного пиджака отсвечивали белыми пятнами, а брюки выглядели так, словно на них в большой придорожной пыли только что сплясало вдохновенную самбу племя африканских дикарей. Шею маститого обвивал бледно-желтый платочек, сильно похожий на носовой после многократного использования по прямому назначению.
Э... э ... а ... вы откуда? Я не расслышал, - внезапно огорошил он Катю.
– Журналистка из журнала "Седьмое небо".
У Кати там работала закадычная подружка Лариса.
– Никогда не слышал о таком, - поджал губы Борис Семенович.
– Это не для высокого интеллекта, - успокоила его Катя, - поэтому вполне, возможно, что журнал и не попал в сферу вашего внимания.
– Выставка показала достаточно высокий уровень репрезентативности...
– Простите, - перебила его Катя, изо всех сил стараясь не потонуть в мудреных искусствоведческим терминах, - к огромному сожалению я тороплюсь и поэтому крайне ограничена временем. Я только хотела спросить вас о художественной ценности произведений, выставленных на стенде Макеева.
– Весьма низкая. Я был крайне удивлен, что Таня Никитина, женщина с безукоризненным эстетическим вкусом приобрела эти сомнительные "шедевры".
– Да уж, - пробормотала Катя, вспомнив "Белую лошадь".
Они сидели в уютном холле фонда Эстетического
– А Коваленко?
– Я такого не знаю. Вероятно, из "новых русских". Ноль интеллекта и максимум амбиций. Второсортная публика.
– Я тоже так думаю, - поддакнула Катя.
– Еще вопросы есть?
– Нет, спасибо за консультацию.
Искусствовед встал, снисходительно кивнув Кате, и направился в конец коридора, где находился его кабинет. После беседы с Ямпольским у Кати заурчало в животе. Приближалось время английского обеда, то есть пятичасовой трапезы. Трапезничать было негде и не с кем. В конце концов, спасительный выход был найден. Им оказалось симпатичное кафе с игривым названием "Лиловый бегемот". Таких Катя не видела ни в кино, ни в зоопарке, но создателям кафе было виднее. Пообедав бифштексом с жареной картошкой и морским салатом, Катя решила заехать к Ларисе, и увидев сбоку на стойке бара телефон, направилась к нему.
* * *
– Сегодня у нас будет сеанс посложнее, - Елена Александровна пытливо посмотрела на Викторию, но та весело махнула рукой.
– Я готова. Главное, что мне стало намного лучше.
– Сегодня у вас наступит коренной перелом в сознании. Вы станете совсем другим человеком.
Виктория хотела спросить: "А разве это возможно?", но промолчала. Расслабьтесь....закройте глаза... вас обволакивает приятное тепло...
На Викторию накатили ласковые волны. Синие, светло-зеленые, прозрачные. Волны обволакивали теплом как мамины руки в далеком детстве, когда мама рассказывала ей на ночь сказки, прижимая к себе. "Мама", вспомнила Виктория и ей стало трудно дышать.
– Для полного перерождения вам надо выпустить из головы все ваши черные мысли, освободиться от них. Они вам не нужны. Эти мысли мешают вам жить. Они уходят вместе с волнами, растворяются в воде и никогда не вернутся назад.... Никогда... Вы всегда любили власть... Хотели быть первой... ради этой власти вы были готовы на все... абсолютно на все... Вы думали о том как стать первой, стать хозяйкой своей судьбы. Своего дела... Повторяйте за мной... за мной... Я очень любила своего мужа, у нас была хорошая семья, чудесный сын...
– Хорошая семья, чудесный сын...
– эхом откликнулась Виктория.
– Но постепенно Андрей отдалился от меня, стал мешать...
Виктория хотела возразить, но язык её не слушался.
– Андрей стал мне мешать, мешать...
– Мне захотелось остаться одной, взять все в свои руки...
Как в тумане Виктория послушно повторяла услышанные слова. Ей казалось, что сознание её раздвоилось. И сейчас, на стуле, сидит не она, Виктория Кричевская, а другая посторонняя женщина, которая не имеет к ней никакого отношения. Она видела эту женщину как бы со стороны, чувствовала её, но прервать это невыносимое раздвоение не могла.
– Я наняла киллера, медленно говорила Виктория, тяжело ворочая языком, - чтобы убить Андрея. Я видела его всего один раз: он высокий, худой. Сначала мне показалось, что он - левша, но потом я поняла - киллер одинаково владеет и левой и правой рукой. Он подслеповат, стреляет почти интуитивно, но никогда не промахивается. Лет ему двадцать пять - двадцать семь... Лицо простое... обыкновенное... На правой щеке большая родинка...
Через пятнадцать минут Елена Александровна подошла к Виктории и взяла её за запястье, пульс бился ровными толчками. Виктория спала глубоким безмятежным сном, сдвинув брови, но спустя какое-то время на её лице появилась улыбка. Елена Александровна вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь. Она села за свой стол в приемной и набрала номер телефона. Когда на том конце сняли трубку, она приглушенным голосом ,отчетливо выговаривая слова, сказала: - Все в порядке. Она уснула. Да, она сказала то, что надо...