Корделия
Шрифт:
Он снова перевел взгляд на девушек. Его внимание привлек профиль средней, с волосами цвета спелой кукурузы. Выражение ее бледного прекрасного лица показалось ему одухотворенным и почти неземным, как у юной мадонны (в действительности она в этот момент думала, хорошо ли сидит на ней новая соломенная шляпка). Некоторое время Брук завороженно смотрел на девушку, щуря глаза, как будто это могло сократить расстояние между ними. Ему показалось, что он даже различает ее голос в хоре.
По окончании оратории прихожане вышли на улицу и, разбившись
Пока Фергюсоны ждали Томкинса с коляской, невдалеке послышался спор, в котором было упомянуто имя Брука, и мистер Фергюсон потащил сына по траве поближе к той компании, примерно из пяти человек, что приютилась в тени церкви. Брук вяло упирался.
— А, добрый вечер, миссис Блейк, — поздоровался Фергюсон. — Прекрасное исполнение. Я бы сказал, мы можем гордиться нашей церковью и хором.
Миссис Блейк обернулась.
— О, мистер Фергюсон, как это любезно с вашей стороны! Мы очень старались. А теперь ждем, чтобы Тедди отвез нас домой. Да, кажется, все сошло благополучно.
Миссис Блейк можно было сравнить с большой пчелой-труженицей, устало жужжащей, но с богатым сбором меда. Рядом стояли три ее дочери и пожилая дама; их фигуры белели на фоне церкви; блестели белки глаз и зубы. Последовали представления; отец затащил Брука в центр небольшого кружка. Пожилая дама оказалась теткой девушек, миссис Хиггинботтом. Фергюсоны поздоровались с ней, а затем с молодыми особами. Те выступили из тени.
— Это Эстер, моя старшая. Это Корделия. А это Эмма, новенькая в хоре. Ей только что исполнилось семнадцать лет, — затараторила миссис Блейк, пытаясь объяснить необъяснимое, а именно, что одна болтливая, заурядная женщина с падающими на лицо космами могла произвести на свет три очаровательных, свежих, жизнерадостных существа, таких разных и недоступных.
Быстрый взгляд темных глаз и вздернутый носик — вот чем запомнилась Бруку Эстер в тот теплый вечер. Его рука вспотела, когда он коснулся ее руки, и он только и смог выдавить из себя: "Как поживаете?" Затем его представили Корделии, и это оказалась та самая девушка, которой он любовался в хоре. Круглое личико с немного отрешенным выражением; она была серьезной и одновременно живой, как ртуть, это перевернуло ему сердце. И наконец Эмма, со светлыми косами, падающими на плечи, и тучная миссис Хиггинботтом, от которой на него пахнуло камфорой. Она пыталась что-то говорить о церкви Сент-Энн, которую часто посещала. Потом к ним присоединился рослый, угловатый молодой человек — он только что вышел из ризницы и был представлен как Тедди.
— Вы поете, мистер Фергюсон?
Брук замялся.
— Нет. Боюсь, что… э… нет. Я всего лишь играю на фортепьяно.
"И чего только отец хочет от меня? — с тоской думал он. — Эстер слишком жизнерадостна, Корделия слишком красива, Эмма слишком молода. Если уж выбирать, я бы выбрал Эмму — за молодость.
— Почти все мои сестры играют на фортепьяно, — сообщил Тедди, — а я — нет. Я пою: это гораздо легче. А вообще, скажу я вам, их слишком много для одного фортепьяно. У вас есть сестры?
— Нет. Было два брата, но они умерли, когда я был еще маленьким.
— Плохо. Нашей семье тоже довелось через такое пройти. Это ваш экипаж у ворот?
— Да.
— Резвая кобылка. Представляю, как бы она понеслась, если бы не тяжелая коляска.
— О да, это она умеет.
Тедди с любопытством уставился на Брука.
— Вы ездите верхом, мистер Фергюсон?
— У меня есть верховая лошадь. Иногда я пускаю ее в галоп.
(Томкинсу пришлось немало потрудиться, прежде чем Брук перестал бояться!)
Тедди подумал: "Странный субъект. Немного чопорный. Богат и, стало быть, может иметь все, что пожелает. Но почему-то не выглядит счастливым. А мать-то размурлыкалась!.."
— Вы обязательно должны навестить нас, когда потеплеет, — доверительно произнес мистер Фергюсон, сверля ее холодными, как лед, голубыми глазами. — Прихватите с собой этого молодого человека и дочерей, миссис Блейк.
— О, благодарю вас. С удовольствием, не так ли, дети? Мы будем с нетерпением ждать встречи, мистер Фергюсон. Я часто проезжаю мимо ваших ворот по дороге к сестре и весной всегда останавливаюсь полюбоваться сиренью и золотым дождем. Они скоро распустятся, не правда ли?
— Да, скоро. — Он решил, что и так был достаточно любезен. — Ну, полагаю, нам пора двигаться. Надеюсь как-нибудь познакомиться с вашим супругом, миссис Блейк.
— О да. Он будет очень разочарован, что не присутствовал при нашей встрече. Он много о вас слышал.
Они распрощались. Брук обменялся рукопожатием с молодым человеком, к которому успел проникнуться симпатией, поклонился дамам и последовал за отцом по дорожке из гравия, мимо могильных плит, унося с собой воспоминание о нежных голосах и свежих щечках под защитой невинности. Хочет ли он преодолеть преграду? Грабитель, замышляющий набег на чужой благоухающий сад!
Томкинс ждал, опершись на открытую дверцу кареты. Он пропустил внутрь хозяев, захлопнул дверцу и взобрался на козлы. Лошадь тронулась с места.
— Тетка вульгарна, — заметил мистер Фергюсон. — Это подтверждает мое прежнее впечатление.
Экипаж качнулся и покатил по разбитой проселочной дороге.
— Остается познакомиться с отцом. Говорят, это достойнейший человек. Прекрасный семьянин. Как тебе понравились дочери?
— Я не успел их как следует узнать.
От нетерпения крупная фигура мистера Фергюсона подалась вперед.
— Еще бы — за десять минут! Но все-таки — каково первое впечатление?