Корейские народные сказки
Шрифт:
– Раз так, - говорит правитель, - не могу я от подарка твоего отказаться!
Кликнул тут правитель слугу и спрашивает:
– Нет ли у нас чего-нибудь, что подарить можно этому честному человеку?
Подумал слуга и отвечает:
– Приходил тут один крестьянин, репу принес, большую-пребольшую, сказал, репа в нынешний год замечательная уродилась.
Обрадовался правитель и говорит:
– Вот и хорошо! Неси сюда репу! Такой большой во всем мире не сыщешь! Ты, парень, надеюсь, тоже добрый и честный, как тот, что вырастил эту репу. Возьми же ее
Услышал это жадюга - загрустил, голову опустил. И поделом ему!
Перевод Вадима Пака
КАК БУДДИЙСКИЙ МОНАХ СЫНА СТАРОСТЫ ВЫУЧИЛ
Случилось это давным-давно в провинции Кеннам, в деревне Хенчхон. Жил в той деревне староста, почти шестьдесят ему сравнялось. И надо же такому случиться - вдруг сын у него родился! Уж так он любил его, что и не расскажешь. К учителям не посылал, жалел. Уже тринадцать годков мальчику минуло, а он ни читать, ни писать не умеет.
Неподалеку в известном на всю Корею храме Хоин жил буддийский монах. Прослышал он, что староста сына своего не учит, пришел к нему и говорит:
– Лет тебе немало, а сын твой ни читать, ни писать не умеет. Что же ждет его в будущем? Ты подумал об этом? Отдай сына мне. Я обучу его всяким наукам. Без этого трудно прожить на свете.
Поддался староста на уговоры монаха, отдал ему сына и бумагу, какую следует, написал.
Увел монах мальчика в храм, в строгости держит, а мальчику невмоготу, не привык он жить, как монахи живут. Сбежать хотел - монах не пустил. Стал объяснять, что нельзя человеку жить неученым, бумагу показал, ту, что отец написал. Смирился мальчик, учиться стал, да так усердно, что через несколько лет уже мог разобраться в любой классической книге - очень способным к наукам был. Вырос мальчик. Подошло время держать государственные экзамены на должность. Выдержал он экзамены и был назначен губернатором в родную провинцию Кеннам.
Прибыл он на место и решил отомстить монахам за то, что пришлось ему когда-то терпеть. Приехал он в храм с целой свитой слуг, у ворот его встретили монахи и сам настоятель с подобающими почестями. Стоило губернатору взглянуть на учителя, как вражда его мигом улетучилась, осталось лишь чувство благодарности.
До глубокой ночи беседовали учитель с учеником, вспоминая вместе проведенные годы. Затем учитель принес какой-то необычный свиток с указанием всех будущих должностей губернатора, в том числе и должности губернатора провинции Пхенан, а также дня его смерти! Монах убрал свиток и сказал:
– Теперь мы увидимся с тобой в Пхеньяне, когда ты станешь губернатором провинции Пхенан.
Так случилось. Спустя несколько лет они встретились в Пхеньяне: учитель и его бывший ученик, который стал губернатором провинции Пхенан. Как и в первый раз, до глубокой ночи длилась их беседа. Спать легли они в одной комнате, но там так было натоплено, что губернатор не выдержал и перенес свою постель в другую комнату.
Утром он нашел монаха убитым и распорядился начать расследование. Оказалось, монаха убила танцовщица, по ошибке приняв его за губернатора.
Понял тут губернатор, что монах пожертвовал собой ради бывшего своего ученика,
Перевод А. Иргебаева
ВОЛОВИЙ ТРУД
Жил-был на свете один писатель, Ким. У него было два сына: старший и младший.
В то время как младший знал уже очень много, старший, Ким-Хакки, которому уже было шестнадцать лет, не знал и первых двух знаков азбуки: ха-ныр, тен, таа, ди, что значит небо и земля. При этом "небо" по-корейски "ха-ныр", а по-китайски - "тен", "земля" по-корейски "таа", а по-китайски - "ди".
Отец поэтому постоянно бил его и говорил, что он лучше убьет его, чем потерпит позор, что сын писателя останется неграмотным.
– Но чем я виноват, - оправдывался старший сын, - я день и ночь сижу за азбукой - ничего не выходит, мой младший брат целые дни играет - а у него все идет хорошо: это от неба так дано.
– Не от неба, а от твоей глупости, - отвечал отец и сильно бил его.
Наконец однажды отец сказал ему:
– Устали мои руки бить тебя, да и не хватит палок, хотя бы я вырубил весь свой лес. Убить тебя тоже не могу. Но прогнать тебя с глаз моих могу и прогоняю. Иди куда хочешь. Научишься грамоте - приму тебя, не научишься - не приму.
– Позволь мне остаться у тебя работником, - я трудолюбив и могу работать.
– Не хочу.
– Куда же я пойду?
– Куда хочешь.
Насилу старший сын выпросил, чтоб хоть жену его оставил отец у себя, пока он будет пытать счастья.
– Хорошо, - сказал отец, - пусть живет себе в задней комнате, но пусть тоже не показывается мне на глаза.
Жене же Ким-Хакки сказал:
– Жди меня десять лет. Если через десять лет я не приду, считай меня умершим.
Затем он зашел к своему другу и просил его, в случае если отец прогонит его жену, принять ее и кормить до его возвращения.
Друг обещал, и Ким-Хакки пошел куда глаза глядят.
Шел Хакки, шел и пришел в один город, где под одним окном услышал шум учившихся школьников.
Хакки зашел в школу и рассказал учителю все о себе.
– Очень жалко будет, если сын такого знаменитого писателя останется неграмотным, - сказал учитель.
– Я согласен взять тебя на десять лет и сделать все, что могу. Но не будь в претензии, если я о твою спину изломаю не один сноп палок.
Хакки с радостью согласился, и учение началось.
Между тем жена Хакки жила у тестя в задней комнате, варила себе чумизу и дни и ночи молила небо помочь ее мужу.
Через десять лет без тринадцати дней явился к ней во сне белый старик и сказал:
– Просьба твоя услышана небом, за твое трудолюбие муж твой получит то, о чем просишь ты, добродетельная жена.
В ту же ночь вот что произошло с Хакки.
– Прошло девять лет одиннадцать месяцев и шестнадцать дней (в Корее лунный месяц двадцать девять дней), - говорил учитель Хакки, - а ты и до сих пор не выучил и первых двух слов. Вот теленок стоит рядом с тобой в стойле, - ему два года, но я уверен, что, слыша постоянно твое "ха-ныр, тен и таа, ди", и он запомнил эти слова.