Корейский для начинающих
Шрифт:
— Как стыдно-то, — лишь пробубнила я, с грустью убирая презервативы в чемодан. — Кошмар…
— С чувством юмора у него всё в порядке! — заметила Даша.
— Дурак, — бросила я обиженно. — Вот зачем он так сделал?..
— Ты мой личный сорт лошары, — хлопнула меня по плечу Гюнай, немного успокоившись.
Всё ещё ощущая дикую неловкость, я засеменила вслед за подругами вниз, где, как и ожидалось, это происшествие стало достоянием всей группы и пообещало напоминать о себе как можно чаще в лице, конечно же, Жени. Слово «презервативы» оказалось слишком сложным для сергеевской
Скользнув на стул между Таку и Гюнай, дабы не оказаться в обществе постоянно подкалывающего меня Жени, я закатила глаза, когда он с коварством выбрал стул напротив. В китайский ресторан профессор нас уже водил и кормил тем же, но никто не возмущался, ибо хрустящая свининка в панировке со сладким соусом и креветки в странной красной жиже были весьма и весьма вкусными, если бы ещё Женя не портил мне аппетит, постоянно подставляя под нос небольшую пиалу с густоватой соевой пастой, выдавленной на самое донышко в виде характерного завитка.
— Икра заморская, баклажанная! — процитировала я известное кино с наигранным удовольствием на лице, подставив соевую пасту обратно Жене под нос под хихиканье в кулак Иль Хэ.
Причину гробовой тишины за столом я нашла сразу же — Даша с прямой, напряженной спиной, точно проглотив весло, никак не могла справиться с выскальзывающим из палочек кусочком мяса. Рядом с ней сидел профессор, при помощи перевода Ан сонсеним, задававший ей какие-то вопросы. При нём мы все вели себя сдержаннее, каждый раз боясь показать глубину и широту истинной русской души, дабы не напугать. Ури омма добавила в нашу опустевшую тарелку часть оставшейся порции с их стола, как всегда проявляя непривычную для нас заботу.
Наевшись досыта, мы расстались с Хонг гёсунимом* и решили немного прогуляться, но нелёгкая, в лице Жени, потащила нас в сульчиб*, который я вскоре окрестила фекальбаром, а Женя — «Диким койотом», так как иначе обозвать это место язык не поворачивался. Прокуренный донельзя, он представлял собой натуральное заведение для алкашей, правда, не самых бедных, так как цены тут оказались московскими. За недлинной барной стойкой клиентам разливали крепкие напитки девочки на высоких каблуках и в мини юбках; складывалось впечатление предбанника публичного дома.
Освещение было настолько тусклым, что я едва не упала на небольшом порожке у бара, где распивала Ольмеку * парочка уже нетрезвых ачжощи. Женя и Иль Хэ, с подачи первого, сели прямо перед баром, мы с Дашей назло ему — рядышком, а остальные забурились в небольшой чилаут сбоку. Заказав себе по Лонг Айленду айс ти, который, на удивление, был сделан из настоящего чая, а не то что наша российская барбитура даже в приличных заведениях, мы стали издеваться над официантками, строя из себя лесбиянок. Я осторожно поглаживала дашину руку, лежащую на подлокотнике, и постоянно склонялась к ее уху, якобы шепча нечто интимное.
Подобное заведение было явно рассчитано исключительно на мужчин, посему неловкость от присутствия здесь мы всё же испытывали.
Женя предложение своё озвучил из мнимой вежливости, не рассчитывая,
Махнув рукой во время объяснения Даше сложного полёта «Як-42» из баек моей краткой стюардесской юности, о которой я, бывало, вспоминала, доходя до кондиции, я случайно толкнула появившегося из ниоткуда человека справа.
— Чуэсоамнида, — бросила на автомате извинение я, но застыла, глядя на соседа с перманентным выражением удивления. А Пусан-то, оказывается, тесен.
Юн Сон, по-видимому, был удивлен не меньше меня, и, судя по застывшей перед ним барменше, спросившей, чего он желает, только что пришел.
— Что вы здесь делаете? — по-корейски поинтересовался он.
— Пью алкоголь, отдыхаю, — не меняясь в лице, ответила я на его родном языке, не задумываясь.
Он с не меньшим удивлением оглядел бар, обнаружив здесь большую компанию русских. Почему-то мне захотелось провалиться под землю, да и почти пустой коктейль Гюнай в руках играл не в мою пользу.
— Мне кажется, это не лучшее место для девушек, — многозначительно, даже недовольно произнёс он, переходя на английский.
— Мне кажется, это вообще нехорошее место, — саркастично добавила я, не удержавшись, тем самым переведя стрелки на него, и уже жалея о вырвавшейся фразе.
Судя по дёрнувшейся брови, он явно не ожидал подобного отпора, в конце концов, это не его дело, где я провожу свой досуг. Даша, явно до этого не подозревавшая о присутствии Юн Сона, удивленно взглянув на нас, сделала вид, что заинтересовалась полками с алкоголем, но при этом толкнула меня локтем, призывая заткнуться.
— Вот как… — неприязненно заметил он, но, хмыкнув, без большого энтузиазма согласился: — Что ж, это дело каждого, — и заказал себе что-то по цвету напоминающее антрифриз, но явно более горючее.
Чувствуя, что надо бы уходить отсюда, я была благодарна, когда Гюнай, с сосредоточенной морщинкой меж бровей поглядывавшая на меня и Юн Сона, вдруг предложила прогуляться, правильно расценив беспокойство на моём лице. Быстренько расплатившись и бросив «до свидания», непонятно кому адресованное — то ли Юн Сону, то ли обслуживающему персоналу, я с друзьями покинула бар, оставив там лишь Женю и Иль Хэ, которым было, в общем-то, плевать на наше присутствие или отсутствие.
— Блин! Блин, блин, блин! — ворчала я на ухо Гюнай и Даше, сжав кулаки, пока мы спускались в лифте. — Обязательно было выбрать из всех сульчибов именно этот?