Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории
Шрифт:
Кампания по «раскрытию кошельков» государственных сановников вызвала ошеломляющие последствия. Должностные лица с довольно скромными в южнокорей ских условиях окладами (даже ежемесячная зарплата президента составляла около 3 тыс. долл.) оказались владельцами огромных состояний, нажитых нечестным путем. Слова Ким Ен Сама, обращенные к чиновникам, «Если кто-то хочет делать деньги, пусть становится бизнесменом, а не политиком или государственным служащим!» прозвучали как прямая директива. В отставку пришлось уйти, казалось, несокрушимому мэру Сеула, спикеру Национального собрания, шести депутатам от правящей партии, пятерым заместителям министров, немалому числу других должностных лиц. Правда, не обошлось без трагических исходов. Один из чиновников провинции Северная Чолла Ким Дон Хве был обвинен в том, что самовольно разрешил сооружение жилых домов на плодородных землях сельскохозяйственной зоны, что строжайше запрещено законом. Не выдержав судебного разбирательства, чиновник лишился разума, убил жену,
Устраняя самыми решительными методами тяжелое коррупционное наследие прошлого, глава государства оказался бессильным против всевластия денег и неформальной власти в своем «собственном доме». Последние два года пребывания у власти Ким Ен Сама страну поразили десятки крупных коррупционных скандалов, в которых оказались замешанными такие высокопоставленные чины, как помощник президента Чан Хак Но, председатель Госсовета по контролю над ценными бумагами Пэк Вон Гу, директор одного из ключевых департаментов министерства финансов и экономики Хан Дэк Су и другие. Все они были изобличены в получении крупных незаконных вознаграждений от частных коммерческих структур и злоупотреблениях служебным положением.
Не менее скандальными оказались закулисные стороны деятельности одной из крупнейших ФПГ страны «Ханбо». В ходе следствия о таинственном и загадочном банкротстве этой группы высветилась неприглядная картина причастности к взяточничеству и казнокрадству одного из сыновей президента Ким Ен Сама – Ким Хён Чхоля. Вступив в сделку с главным управляющим и владельцем «Ханбо», сын президента в противоречие с законом лоббировал для конгломерата получение крупных льготных кредитов, выгодных экспортных лицензий, а также выделение уникальных по своей ценности земельных участков для возведения дорогостоящего элитного жилья в природоохранной, заповедной пригородной зоне Сеула. Разумеется, олигарх не оставался в долгу и, по сообщениям южнокорейских СМИ, щедро вознаграждал наличными или чеками не только самого лоббиста, но и действующих за его спиной министра финансов, руководителя президентской администрации, председателя парламентского комитета по финансам и экономике, ряд других высокопоставленных чиновников. Нескончаемая цепь подобных скандалов, выявленная прежде всего скрупулезными и настойчивыми усилиями политической оппозиции, нанесла непоправимый удар по рейтингу первого гражданского президента, и ему пришлось приносить публичные извинения в связи с недостойным поведением не только его приближенных, но и членов семейно-родового клана. 8 января 1997 г. в преддверии очередных президентских выборов Ким Ен Сам вынужден был заявить о выходе из состава правящей Партии новой Кореи, чтобы не создавать ей каких-либо препон в борьбе за дальнейшее сохранение верховной власти. Падающий рейтинг главы государства, завоевавшего Голубой дворец под популистскими лозунгами «Новой Кореи», становился сомнительным подспорьем для правительственного блока. Руководство ПНК сразу же после ухода Ким Ен Сама инициировало реорганизацию партии, переименовав ее в Партию Великой страны (ПВС) (Ханнарадан), в ряды которой влилась также Демократическая партия (Минчжудан). Лидером ПВС стал Ли Хве Чан, один из основных участников новой президентской гонки. Администрации Ким Ен Сама пришлось приложить немалые усилия для ограничения деятельности и реорганизации спецслужб. Закон о запрещении вмешательства в политику Агентства планирования безопасности государства существенно ограничивал и регламентировал деятельность органов безопасности и их постоянное вмешательство в политику и нарушение гражданских прав населения. В соответствии со своими предвыборными декларациями глава государства сразу же после прихода в Голубой дворец объявил широкую амнистию политзаключенным. Тысячи участников оппозиционных выступлений были выпущены на свободу. Были восстановлены в правах, а нередко на службе преподаватели учебных заведений, обвиненные в прошлом в инакомыслии. Многие студенты, ранее изгнанные из университетов, получили возможность продолжить учебу. И все же новый глава государства не решился пересмотреть драконовский Закон о национальной безопасности, на основе которого силовые структуры имели широкие полномочия для полицейского преследования сторонников радикальной политической оппозиции и тех граждан, которые могли позволить себе несанкционированные контакты с КНДР. 24 ноября 1996 г. правящая Партия новой Кореи (ПНК) провела через парламент поправку к Закону о Бюро планирования национальной безопасности, которая изымала из ведения прокурорских и полицейских органов и передавала в компетенцию секретных спецслужб любые дела, связанные с деятельностью граждан, которые могли быть квалифицированы как «пропхеньянские».
Администрация Ким Ен Сама не смогла освободиться от панического отношения к радикальным студенческим выступлениям, которые к середине 90-х гг. стали вновь приобретать все более массовый характер. Именно этот страх помешал главе государства реабилитировать прославленную «дочь Кореи» Ли Су Гён. (В июле 1989 г. студентка университета «Ихва» вопреки строжайшему запрету властей РК выехала в КНДР для участия в XIII Всемирном фестивале молодежи и студентов, где ей был устроен восторженный прием. После фестиваля студентке под сильным
Итогом политических реформ первой гражданской администрации стало усиление демократизации в сфере административного управления, оттеснение от рычагов власти представителей армейской элиты, упрочение позиций новых средних слоев, устранение ряда перекосов в избирательном законе и процедурах. Вместе с тем популярному президенту, несмотря на самые радикальные меры и концентрацию административного ресурса, не удалось побороть самый опасный симптом «корейской болезни» – коррупцию. И это не могло не оказать своего негативного влияния на процессы создания «новой экономики».
§ 3. Курс на формирование «новой экономики»
Шестая пятилетка, когда страной управляла военно-гражданская администрация Ро Дэ У, наряду с инерцией развития, выявила первые признаки экономической стагфляции, т. е. глубинных явлений колебательного замедления народнохозяйственного роста, постепенного наращивания деструктивных тенденций. Валовой прирост ВНП, составивший в 1990 г. 9,3 % (по сравнению с предыдущим годом), снизился в 1991 г. до 8,4 %, а в 1992 г. упал до 4,7 %.
Еще более признаки стагфляции проявились в сфере капиталовложений в промышленное оборудование и строительство. Прирост инвестиций в промышленное оборудование составил в 1991 г. 12,8 % (по сравнению с предыдущим годом), а в 1992 г. упал до 0,8 %. Это был самый низкий уровень промышленного инвестирования за все годы «экономического чуда».
Стагфляционные тенденции появились и во внешнеторговой сфере, от которой в решающей степени зависит состояние платежного баланса страны. Резко колеблющееся и неустойчивое увеличение экспорта составило: в 1991 г. 10,5 %, а в 1992 г. – лишь 6,6 %. (Одной из причин этого явления стало обострение конкурентной борьбы на мировом рынке, понижение конкурентоспособности южнокорейских товаров, ставшее, в свою очередь, во многом следствием вынужденного под давлением профсоюзов повышения зарплаты рабочим и служащим.)
Тревожные стагфляционные тенденции стали прослеживаться в состоянии платежного баланса страны. В 1990 г. в платежном балансе появилось отрицательное сальдо в 2,8 млрд долл., которое увеличилось до 8,7 млрд долл. в 1991 г., и 4,5 млрд долл. в 1992 г. Дальнейшее нарастание финансово-экономической стагфляции несло в себе угрозу кризиса и тотального отката страны к раннеиндустриальной стадии развития. Стало очевидно, что все прежние рычаги форсированного хозяйственного роста (недорогой иностранный капитал, демпинговая экспансия на мировых рынках, наличие огромной резервной армии труда, наконец, активное госрегулирование) не в состоянии дать необходимого эффекта на этапе постиндустриальной модернизации. Отсюда экстренные поиски администрацией Ким Ен Сама таких институциональных преобразований, которые ранее эффективно не использовались в процессах модернизации и трансформации. Необходимо было устранить или ослабить действие тех институтов (в особенности прямого госрегулирования), которые не работают успешно в новых условиях резкого обострения конкуренции на мировом рынке.
В такой ситуации правительством был разработан и принят чрезвычайный План новой экономики на 100 дней (март – июль 1993 г.), на основе которого была скорректирована седьмая пятилетка (на 1994–1998 гг.), стратегическая задача которой состояла в том, чтобы попытаться осуществить планомерную стабилизацию всего народного хозяйства, вывести его на основе научно-технической модернизации на новые позиции в мировом хозяйстве.
В преамбуле доработанного седьмого пятилетнего плана говорилось, что стратегическая цель «новой экономики» страны – «улучшение качества жизни» путем повышения реальных доходов населения, стабилизации цен, непрерывного роста производительности труда, наращивания инвестиций. Такого рода общенациональную задачу администрация Ким Ен Сама настраивалась решить отнюдь не путем вторжения в отношения собственности, как того добивались некоторые радикально настроенные круги в его окружении, а исключительно институциональными методами, реформированием старых структур, созданием новых необходимых институтов.
Основные принципы институциональных преобразований концентрировались на следующих основных направлениях:
1. Создание подлинно справедливой, равноправной, демократической системы налогообложения, исключающей разного рода экономически не обоснованные льготы, уклонение от уплаты налогов, заниженные ставки по налогообложению, ослабляющие стимулы к труду и т. д. В связи с возрастающими государственными расходами, в т. ч. и на социальные нужды, ставки налогообложения на душу населения было запланировано увеличить с 19,4 % в 1992 г. до 22–23 % в 1998 г.