Коричневое
Шрифт:
— Ну, — сказал Бен Канада, глядя в палм.
— Посмотри-ка на меня немедленно!
— Зачем? — Узкие глаза Бенедиктуса, продолжавшие стремительно бегать по строчкам, сузились еще больше, он почувствовал подвох.
— Так надо. Ну, быстренько!
— Пошел в дупло, — отозвался Бен, упорно, слишком упорно не отрываясь от произведения г-на Конде.
Без дальнейших китайских церемоний я схватил его палм и дернул на себя. Завладеть машинкой мне не удалось: пальцы Канады, вцепившиеся в пластиковый корпус, побелели от напряжения. Однако в момент рывка я отчетливо увидел толстые лиловые щупальца, тянущиеся из палма и опутывающие
— Отберите у него эту дрянь! — заорал я, отброшенный Бенедиктусом к стене пакгауза. — Она его жрет тайком!
Янкель и Сашнёв, уже готовые к любой неожиданности, мгновенно сориентировались и бросились на Канад заву, но тот прошел в свое время неплохую специальную подготовку и сразу с разворота вырубил Деметриуса ногой между глаз. Саша получила острым носком «казака» в печень и временно также выбыла из борьбы за главный приз. Канада дрался вслепую, не отрывая лихорадочного, остановившегося взгляда от палма. Зрачки у него стали огромными и горизонтальными, словно у козы. Отбив первую атаку, он выхватил из-под косухи «кольт»-«бульдог» и начал палить во все стороны, чтобы не дать противнику приблизиться незамеченным. Отдачей Бена сносило чуть не на полметра. Имея достаточный опыт участия в вооруженных боестолкновениях, мы разом попадали на асфальт при первых же звуках выстрелов и уже снизу благоговейно смотрели на разбушевавшегося берсерка. Возможно, именно так бился с Медузой Горгоной мифический Персей — глядя в зеркальный щит в левой руке, а правой беспорядочно сея вокруг себя крупнокалиберную латунную смерть с мягким сердечником.
Замешкавшаяся с падением носом в асфальт Лэсси не издала ни звука, когда пуля вошла ей точно между глаз, разбрызгивая мозги. Страшная мощь гидравлического удара, или как он там называется, отшвырнула девчонку назад и впечатала всем телом в кирпичную стену.
Поскольку наш приятель из страны Ямато расходовал патроны крайне нерационально, вскоре они у него с удручающей неизбежностью подошли к концу. Тогда он швырнул ставшей бесполезной пушкой в залегшего неподалеку Семецкого и закричал, глядя в палм:
— Бду! Бду! Поэйра да Энкрузильяда! Эшу Рей! Эшу ди Капа Прета! Ком эле нингем поди!
Мне стало совсем плохо, потому что я понял, что сейчас из палма полезут во все стороны вудуистские Эшу, любезно описанные г-ном Конде в его масштабной работе, и тогда нам окончательная и бесповоротная хана. Сейчас в пространстве, безнадежно искаженном сердитым коричневым, могло произойти все, что угодно. Я не удивился бы, если бы Бенедиктус вдруг извлек из кармана живого розового слона или заставил Луну обрушиться на Вестминстерское аббатство.
Однако что-то, видимо, пошло не так, как задумывалось, поскольку никаких тварей не появилось. По экрану побежали яркие галогеновые огни, из аппарата повалил густой белый дым. Я вновь отчетливо увидел толстые сиреневые щупальца, густо облепившие несчастного ниппонца. Он барахтался среди них, напоминая скульптурную группу «Лаокоон и С борются со змеями», и всячески пытался удержаться в реальности, но щупальца настойчиво тянули его за собой. В ослепительной вспышке, сопровождаемый оглушительным треском и многочисленными статическими молниями, как Терминатор при первом своем
Ну что ж. Если мы и дальше станем терять по три человека каждые десять минут, надолго нас не хватит. На четверть часа от силы, при особом везении.
Я повернулся. Упс! Поправка: по два человека. Что ж, наши шансы определенно увеличиваются до получаса. Лэсси сидела возле стены, к которой ее отбросило точным попаданием из «бульдога», и, тихо чертыхаясь, безуспешно пыталась принять вертикальное положение. Откровенно говоря, попадание пули такого калибра должно было гарантированно снести ей полчерепа; кроме того, я отчетливо видел, как у нее брызнули мозги — да, вот они, неправильная кровавая окружность с лохматыми краями на стене; впрочем, сталкивался я в своей обширной практике со случаями и похлеще. Я шагнул к Лэсси и помог ей подняться с земли.
Семецкого кровавое пятно на стене заинтересовало до чрезвычайности. Он приблизился к нему и быстро, одним росчерком, превратил его в Ом Свасти.
— Не расходуй себя попусту! — прикрикнул я. — Но ради всего, святого, Монтрезор, откуда ты знаешь про Ом Свасти?
— Да я в первый раз вижу эту загогулину! — заорал Семецкий.
Я уже собирался было дать необходимые пояснения, но слова застряли у меня в глотке.
— Юрайя, — наконец сумел выговорить я. — Если ты видишь то же, что и я, хреновые дела наши.
— Я вижу тебя, — произнес Семецкий.
— Слава богу, — сказал я. — Я вижу тебя. Но дела наши все равно хреновые.
Семецкий был вынужден согласиться, поскольку у него не было ни единого повода не согласиться.
Проблема состояла в том, то мы отчетливо видели друг друга, хотя между нами стояла Лэсси Хоган. Мы видели друг друга через огромную дыру в ее голове, пробитую пулей из бенедиктовского «магнума».
— Мама, — тихо сказал Семецкий. — Меня сейчас вырвет. — На всякий случай он достал выкидной нож, щелкнул лезвием и угрожающе оскалился. Количество поступившего сегодня в кровь юного поляка адреналина начинало понемногу зашкаливать. — Ни у кого нет с собой пластыря?
— Лэсси! — жалобно позвал я. — У тебя ничего не болит?
— Ч-ч-черт, — простонала она. — Великий Моргот! Такое ощущение, будто осколком кирпича в лоб отрикошетило…
Она достала из кармашка зеркальце, но я коршуном бросился на нее, завернул руку за спину и, заломав запястье, заставил выпустить зеркальце и растоптал его каблуком.
— Не стоит тебе пока на это смотреть, — авторитетно заявил я.
— Что, все так плохо? — напряглась Лэсси.
— Да нет, ничего особенного. Просто будет здоровенный синяк.
Надувшись, мисс Пробитая Голова захлопотала над бесчувственным Янкелем, который выброшенной на берег морской звездой раскинулся на тротуаре. Сашнёв уже оклемалась без посторонней помощи, как обычно, и, встав на четвереньки, задумчиво обозревала пейзаж после битвы.
Янкель открыл глаза, увидел над собой склонившуюся мисс Хоган с модернизированной внешностью, тут же снова закрыл глаза и уронил голову, крепко стукнувшись затылком. Потом снова открыл глаза, снова закрыл и произнес:
— Мидянин, ты совершенно определенно покойник. Буквально труп.