Коридор в 1937-й год
Шрифт:
Саша… Милый байкер со взъерошенными волосами… Почти мальчишка, но со взглядом взрослого человека, уже успевшего хлебнуть и страх за близких, и разочарование в идеалах, на которых вырос, и боль от несправедливости, и растерянность от непонимания, что делать, как жить дальше…
Если все получится, и ребята смогут помочь ему, останется ли он здесь, с ней?
Если останется, сможет ли прижиться?
Рите вспомнилось, как они сидели ночью на чердаке, у окна, болтали. Он делился с ней своими мечтами. Хотел учителем быть, в сельской школе
Наверно, тогда, когда она взяла его руку в свою, чтобы поддержать, между ними скользнула искра. Саша к тому моменту ей уже нравился, а вот была ли она ему интересна тогда? Парню ведь приходилось терпеть ее «заскоки»: «Хочу домой, в свое время!» И он совсем не верил, что Рита из другого столетия. А ведь старался быть тактичным…
Со стороны коридора раздался то ли шорох, то ли чьи-то шаги. Рита напряглась, прислушалась. Порывисто встала с кресла, замерла в ожидании.
Да, кто-то идет.
Сердце бешено забилось. Она качнулась к двери. Но та уже сама открывалась. На пороге показался всклокоченный, весь исцарапанный Артем. За ним маячил Паша.
В тот же момент дом ожил. Выскочил Костик. Подпрыгнул и повис на шее у Артема. Муравьев подхватил его под голые коленки. Заулыбался счастливо.
Выбежала Ниночка. Закричала:
– Пашенька!
Бросилась к своему другу.
Тут же и Клавдия Ивановна появилась. Она не очень понимала, почему такой переполох. Но с удовольствием смотрела на радостную шумиху.
Рита замерла, глядя в проем двери. Почему не появился Саша? Стояла, ждала. Может, просто отстал от ребят?
Нет никого. Виден темный прямоугольник коридора, часть облупившейся от краски стены. А Саши – нет.
Молча повернулась к Артему за ответом.
Тот расспрашивал Костика, как у мальчика дела, на Риту не смотрел.
– Артем, – окликнула она Муравьева. – А где Саша?
Артем вздрогнул, замер, опустил Костика на пол, медленно повернулся к Рите. На лице у него метались странные чувства: растерянность, смущение, боль.
– Где Саша? – повторила Рита, и голос ее сорвался.
Муравьев сглотнул подступивший к горлу комок, нахмурился. Стал говорить, делая паузы, подбирая слова:
– Он… не захотел… пойти с нами… Сказал: должен… найти родителей.
У Риты опустились плечи, глаза наполнились слезами. Она молча отвернулась и вышла из комнаты. Артем проводил ее тревожным взглядом. Знала бы Рита, как погано у него было на душе!..
Вскоре все ушли на кухню. Кроме Риты. Она слышала звуки суеты – парней кормили ужином. Девушка сидела в кресле, все в той же комнате, с закрытой дверью в прошлое, смотрела на деревянный вход.
И как будто ждала, что вот сейчас дверь откроется, и войдет Саша. Бросится к ней, прижмет к себе и скажет:
– Дорогая! Я без тебя не смогу.
Внутри было пусто. И очень-очень больно. Всё потому, что
Кажется, парней накормили. Слышно было, что включилась вода на кухне, забренчали тарелки – мыли посуду. Потом кто-то ушел в ванную. Там тоже послышалось плескание.
Сейчас обязательно кто-нибудь заглянет сюда, чтобы посмотреть, как она, Рита. Видеть никого не хотелось. Девушка встала, плотно закрыла дверь в комнату. Снова опустилась в кресло.
И тут Рита вдруг – ну, совсем не вовремя! – вспомнила о подсвечнике, оставленном в коридоре. Надо убрать. Саша уже не придет. А если кто-то чужой, из прошлого, заглянет в коридор и увидит свет, кто знает: вдруг решит пойти и взглянуть, что там за огонек в непонятном подъезде.
Рита открыла дверь, наклонилась, чтобы поднять подсвечник.
Две свечки все еще горели.
Третья – погасла…
Глава 73. Эпилог, или Последняя Глава
Прошел примерно месяц с тех пор, как для Риты, Артёма и Ниночки приключения – или, может, лучше сказать, злоключения? – закончились.
Теплый солнечный сентябрь канул в лету. Ему на смену пришел холодный и бесцеремонный октябрь, который с удовольствием принялся поливать холодным дождем асфальт, машины, прохожих. Октябрьский ветер ломал зонтики в руках людей. А иногда, в качестве неприятного сюрприза он «дарил» горожанам снег с дождем. Под ногами тут же образовывалась премерзкая слякоть, обувь быстро промокала, заставляя людей спешить по домам.
Для Риты эти тридцать дней оказались тяжелыми. Она тенью бродила в своем настоящем, скучая, хандря и волнуясь за Сашу. Хотя виду старалась не показывать: добросовестно посещала университет, старательно записывала за преподавателями каждое слово на лекциях. Никто не догадывался, что делала она всё на автомате, практически не вникая в суть учебного материала. Горькие мысли мешали сосредоточиться на учебе.
Саша не пришел. А ведь она его так ждала! Верила, что он решит проблемы, там, в своем 1937-м, и придет к ней. Дорогу ведь знает. И дверь Рита держит не на замке. Каждый раз проверяет, – потому что боится, что Вера Николаевна может закрыть вход на ключ. Шкаф так и стоит отодвинутым от стены. Никак не соберется хозяйка пригласить строителей, чтобы заложить проход кирпичами. И Рита рада этому. Закроется вход – будет убита надежда.
Но Саша за минувшие четыре недели так и не появился. То ли забыл ее, то ли с ним что-то случилось.
А ведь он снился Рите каждую ночь. Правда, сны были не очень. Наполненные тревогой. Какие-то погони, преследования, страхи, отчаяния. А если снилось хорошее, то к концу такого сновидения он обязательно уходил от Риты. Говорил, что так нужно, и – исчезал. И было больно понимать, что это – его выбор, что Рита, может, и важна для него, но не настолько, чтобы принять решение в ее пользу…