Корм вампира

Макара Дэйв

Перевернув мужчину на спину, она коснулась лба и еще тяжелее вздохнула — парень явно бредил, находясь уже на самой грани температурного ада, после которой только "Говорящие" смогут рассказать хоть что-нибудь. А могут и не рассказать — парень явно не из простых, если смог разглядеть ее хвост и правильно назвать цвета дара. Пусть и в бреду, но пренебрегать таким разумным, разрешая отойти ему в обитель управителей мира, слишком расточительно. Старейшины за такое по голове не погладят, еще и хвост укоротят, за милую душу!

Скинув с себя тяжелый плащ, Дина,

пыхтя и ругаясь, закатила на него бредящего парня и укутала как можно плотнее, пугаясь едва заметного дыхания и тихого шепота-бреда:

"У меня будет свое королевство. И своя королева…"

— Будет, обязательно будет… Если выживешь! — Дина сняла с шеи простенький амулет, и сжала его в руках. — Только, сперва ответишь на мои вопросы!

Через пару секунд тело в плаще приподнялось над землей, окуталось розовой дымкой и исчезло, словно и не было его тут, бьющегося от озноба.

"Так, с этим все…" — Дина оглянулась по сторонам и подхватила тюк с вещами. — "Ну и это прихвачу, раз уж валяется!"

Закинув вещи на плечо, женщина еще раз осмотрелась — следов пребывания разумных словно и не было, вода продолжала пребывать, грозя через 10–15 минут залить и этот каменистый пятачок. Мир вновь приходил в себя.

С усмешкой, Дина сделала два шага по камням и вошла в серебристый туман, вставший на ее пути аккуратным облачком. Еще два шага в тумане и вот ноги ее коснулись мягкой серебристо-зеленой травы, а облачко растаяло за спиной.

— Динка! — Тут же услышала она детский крик. — Динка! Дядя Маргон тебя ищет!

— Иду уже! — Динка потрепала по голове своего племянника и сунула ему в руки тюк с вещами. — Занеси домой, а то, сам понимаешь…

Племянник все прекрасно понимал — если дядя Маргон ищет Динку, значит, произошло что-то очень неприятное и держаться надо подальше от обоих. Тем более что характер, что у дяди, что у тети — одинаковые. Им бы в разных поселениях жить, только вот беда — оба "хвостатые", а таких старейшины не отпускают.

Мальчишка, шмыгнув носом, поволок вещи по улице, сам не радуясь тому, что нашел тетку.

Дина, поправив свои рыже-русые волосы, почесала острое ухо и потопала в сторону дома Маргона-лечащего. Как ни крути, а "посылку" она отправила именно ему, свято веруя, что, если кто и сможет выходить болящего, так это дальний родственник, окончивший столичную Академию и вернувшийся назад, в родные края.

Хотя, мог и остаться в столице — Маргону прочили блестящее будущее, как врачу, как кудеснику, как сильнейшему из потока. А Упрямец Маргон взял и вернулся, разом обидев и своего наставника, и родню своей избранницы, уже готовившихся закатить праздничный пир на весь мир, по случаю вхождения в семью "хвостатого".

"Не судьба!"

Домой Маргон вернулся с широкой улыбкой и прямой спиной, один, без невесты.

О чем он разговаривал еще с живым тогда Кирданом-хозяином, Дина не знала, но вот последствия для всего их поселения были очень впечатляющими. За первые пять лет все улицы городка украсились драгоценными саженцами златолистов, а нанятые мастера

из столицы, существенно опустошив закрома поселения, спрятали под землю канализацию и провели в каждый дом водопровод.

Старики первое время шумели и возмущались, ругали, на чем свет стоит Кирдана и тыкали пальцем вслед Маргону.

Потом оценили прелесть полива любимого огородика без помощи ведер и замолчали. "Десятилетняя чума", после всех нововведений, обошла Талпику стороной, вволю порезвившись на землях соседей, словно отыгрываясь на них. Через год после чумы, в город пришел друид и на окраине выросло два Древа, два Начала.

Теперь в Талпике две школы и маленькая больничка, на десяток коек. И сорок тысяч жителей!

Кирдан умер тихо и спокойно, в своей собственной постели, уснув и не проснувшись. Маргон, от должности Хозяина города открестился обеими руками и хвостом в придачу, сразу объяснив всем "доброхотам и страдальцам за городок", что одно дело — лечить, а другое дело — тащить.

Саммиэль, ставший Хозяином, разницу понял на собственной шкуре, в тот же год, поседев за одну ночь, когда в город валом повалили беглецы от "чумы" из соседних поселков и городов.

Дине исполнилось 13 и, не будь у нее хвоста, в ту ночь она могла лишиться не только девственности, но и жизни — народ в город пришел совсем дикий и озлобленный. Златолисты, выросшие за десятилетие выше крыш двухэтажных домов, едва не пошли под топор — пришельцы требовали тепла, внимания и лечения. На улицах вновь появилось человеческое говно, тщательно прикрытое сорванными листьями с деревьев.

Маргон, первые два дня тревожно метался между прибывшими, пытаясь помочь всем и сразу, а на третий день, вдруг поник и… Заплакал, усевшись на ступеньках собственной больницы, заплеванных и воняющих всем сразу, спрятав лицо в ладонях.

И беженцы, и местные — замерли в тихом ужасе, понимая, что если плачет Врач, то дело совсем плохо.

Часть беженцев ринулась было "отрываться", выламывая двери и требуя к себе женского внимания, другая часть ринулась вон из города, в поисках чуда и лучшей доли, оставшиеся замерли в напряженном ожидании, привычно положившись на волю небес и тяжелую длань "Чумы".

Первых "взяли в ножи", вырезая подчистую — Талпику надоели горлопаны и засранцы, забывшие правила общежития. Вторым помахали ручкой, с облегчением и радостью, пожелав попутного ветра в корму и удачи на дорогах. Третьим пришлось совсем несладко — пришедший в себя Маргон, заперся в лаборатории на сутки, пообещав всем, кто его услышал, что "так просто" он не сдастся.

На утро, из трубы лаборатории повалил ядовито-зеленый дым такой густоты, что затянул четверть городка непроницаемым туманом, в котором, на расстоянии вытянутой руки было не видно кончиков пальцев. Пока до больницы добирался Саммиэль, туман свое дело сделал — та часть города, в которой устроили беженцев, чинно-благородно спала. Кто-то, конечно, пострадал — некоторые от страха, некоторые от слабого желудка, кое-кто и от паники: упал и разбил себе голову.