Корм
Шрифт:
— Как только все заработает, мне понадобится час, максимум два.
— Постарайся уложиться в час. Нужно успеть, пока на восточном побережье читатели не легли спать. Шон, сделаешь репортаж о местной системе безопасности? Расспроси охранников и выясни, что у них с оружием, ладно?
— А я уже начал, — широко улыбнулся брат. — Помнишь того светловолосого верзилу? Такой, на регбиста похож?
— Да, великана я заметила.
— Стив. Таскает с собой биту. — Шон изобразил замах, как в бейсболе. — Представь, как он с ней мастерски управляется!
— Понятно, классика, — сухо ответила я. — В общем, хватай камеры и отправляйся тормошить местных. И последний пункт в повестке дня: сенатор
Баффи снова вылезла из-под пульта с очередным пучком проводов в руках. Девушка выглядела удивленной, а Шон, похоже, рассердился:
— Только не говори, что он уже пытается ввести цензуру.
— И да, и нет. Райман хочет пока исключить Эмили. Ну, чтобы мы по возможности убрали ее из репортажа.
— Почему? — недоуменно пробормотала Баффи.
— Сан-Диего.
Брат сообразил довольно быстро. Он не такой преданный сторонник закона Мейсона, как я, но за полемикой следит.
— А, он не хочет подвергать опасности ее и ранчо, если вдруг мы слишком заострим внимание.
— Именно. — Я переключилась на левый висок. — Там сейчас его дети вместе с бабушкой и дедушкой, а Райман, сами понимаете, не хочет гробить семью. Риск, конечно, остается, но он, пока возможно, собирается не выставлять их на всеобщее обозрение.
— Я могу отредактировать видеозапись, — предложила Баффи.
— В моей статье Эмили вообще не фигурирует, — согласился Шон.
— А я про нее умолчу. Договорились?
— Вроде как.
— Чудно. Баф, скажешь, когда наладишь прямую трансляцию во всех зонах? Выйду на минуточку воздухом подышать. — Я снова надела черные очки.
— Займусь-ка работой. — Шон опередил меня и выскочил из грузовика.
Брат немедленно отправился искать охранников, не оглядываясь по пути. Он меня знает лучше всех, иногда даже кажется, лучше меня самой. Знает, например, что перед работой мне нужно немного побыть одной. Неважно где, но одной.
Заходящее солнце светило гораздо мягче, и на байк уже не было больно смотреть. Я прислонилась к нему, закрыла глаза и подставила лицо закатным лучам. Что ж, детки, добро пожаловать в большой мир. Все завертелось, и нам остается сконцентрироваться на правде и не отставать.
В шестнадцать лет я сообщила отцу, что собираюсь стать вестником. Он и так уже знал, но тогда я первый раз сказала ему официально. Папа использовал кое-какие связи, и меня зачислили на курс истории журналистики в университет. Эдвард Р. Мэроу, Уолтер Кронкайт, Хантер С. Томпсон, Камерон Кроу [14] — приобщилась к великим как должно — через их статьи и дела; влюбилась со всем пылом молодости, без оглядки и задних мыслей. Я никогда не хотела стать Луис Лейн, [15] девушкой-репортером (хоть как-то и нарядилась ею на Хеллоуин), нет, я мечтала стать Хантером Томпсоном или Эдвардом Мэроу, разоблачать правительственную коррупцию, хотела добывать правду, делать новости, и будь я проклята, если когда-нибудь пожелаю иного.
14
Знаменитые американские журналисты и телеведущие.
15
Луис Лейн— вымышленный персонаж, журналистка, возлюбленная Супермена.
В этом мы с Шоном похожи. Но у брата другие приоритеты. Для него хорошая история (если, конечно, позволяют моральные принципы) важнее фактов. Именно поэтому ему все удается, и по этой же причине я каждый раз дважды перепроверяю его статьи перед
Одно я твердо усвоила из университетского курса: тридцать лет назад люди представляли себе будущее совершенно иначе. Зомби уже не новость. Живые мертвецы были главной новостью когда-то, в то страшное жаркое лето в начале века, а теперь они лишь часть повседневной жизни. Зараженные выполнили свою функцию — изменили мир навсегда и полностью.
Все очень обрадовались, когда доктор Александр Келлис объявил о создании универсального средства от простуды. Я-то ею (за что ему спасибо) никогда не болела, но знаю, как люди раньше мучились: постоянно чихали, сморкались; любой мог на тебя накашлять. Келлис и его исследовательская группа проводили клинические испытания. Медики действовали слишком быстро, преступно быстро, но кто я такая, чтобы их судить? Меня-то там не было.
Самое забавное, всю вину при желании можно свалить на журналистов. До одного репортера дошел слух: Келлис якобы намеревался продать свое изобретение и утаить его от простых граждан. Полная чушь, ведь лекарство представляло собой модифицированный риновирус, собственно, видоизмененную простуду. Средство Келлиса, вырвавшись за пределы лаборатории, должно было буквально «заразить» весь мир, о деньгах и речи идти не могло.
Но того журналюгу факты не интересовали. Его интересовала сенсация: еще бы, он первым сообщит о великой подлости, которую якобы затевали бездушные медики. Настоящая подлость, по-моему, в том, что виновным в трагедии считают доктора Келлиса, а не журналиста из «Нью-Йорк Таймс», Роберта Сталнейкера. Если уж кто и виноват, так только он. Я читала статьи: с каким чувством там клеймится Келлис, а заодно и вообще все доктора. Человечество, написано в них, имеет право на лекарство.
Некоторые ему поверили, и не просто поверили, а пошли дальше: вломились в лабораторию, украли препарат и, можете себе представить, распылили его с самолета. Подняли баллоны с образцами на максимально возможную высоту и выпустили содержимое в атмосферу. Чистой воды биологический терроризм, зато идеи искренние и светлые. Злоумышленники действовали, исходя из неверных предпосылок, на основании обрывочных и не полностью правдивых сведений. А в результате обрекли всех нас.
Надо признать, все, возможно, обошлось бы, если бы не исследовательская группа из Денвера. В штате Колорадо испытывали генетически модифицированный филовирус Марбург-ЕХ19, более известный как Марбург-Амберли (Амандой Амберли звали первую успешно зараженную пациентку). Двенадцатилетняя девочка умирала от лейкемии и, по прогнозам врачей, не должна была дожить до тринадцати. В год, когда лекарство Келлиса вырвалось на свободу, совершенно здоровой старшекласснице Аманде исполнилось восемнадцать. Денверские ученые сумели излечить рак.
Марбург-Амберли считали чудом, впрочем, как и универсальное лекарство от простуды Келлиса. Вместе они должны были изменить судьбу человечества. Что и случилось. Вместе, именно так. Больше никто не простужается и не умирает от рака, проблема теперь одна — живые мертвецы.
На момент распыления препарата Келлиса девяносто семь человек в мире были заражены Марбург-Амберли. Вирус, убивающий рак, не распространялся: лишь выполнял свою задачу и переходил в состояние покоя в организме носителя. И все девяносто семь человек мирно жили своей жизнью, не подозревая, что в скорости станут очагами инфекции. Аманда Амберли к тому времени погибла — за два месяца до описываемых событий ее сбила машина, сразу после выпускного бала. Девушка, единственная из всех пациентов, зараженных Марбург-Амберли, не восстала после смерти. Именно благодаря ей ученые выяснили: не само лекарство от рака заставляет мертвых оживать — причина в комбинации вирусов.