Кормящая бабушка
Шрифт:
Любопытный вывод сделал автор из эксперимента, который проделал редактор. Для того чтобы из десяти фельетонов один оказался крепким, автор должен был не только написать, но и напечатать все десять.
— Почему напечатать?
Не знаю, как другие авторы, что касается меня, я не могу определить истинную цену фельетона до того, пока его не прочтут читатели.
Прошло сколько-то лет, автор написал еще изрядное количество фельетонов, и автору стукнуло пятьдесят.
— Круглая дата, — сказал главный, — давай, Сенечка, выпустим новую книгу, и пусть она будет потолще той, первой.
И хотя опыта у автора за прошедшие годы прибавилось,
Среднестатистические цифры портят жизнь не только журналистам. В свое время я часто писал очерки и корреспонденции на футбольные темы. А из футболистов я выше других ставил центра нападения армейской команды Григория Федотова. Я называл его в своих отчетах и «гроссмейстером атаки» и «королем мячей». А этот король не всегда играл по-королевски. Как-то после серой игры я даже спросил Григория Ивановича:
— В чем дело, дорогой, вы что, больны?
— Здоров!
— А почему сегодня вам не давались ни финты, ни удары по воротам? Три дня назад на стадионе «Локомотив» вы играли, как бог, а сегодня на «Динамо», как самый заурядный форвард?
— Милый, да разве моя игра зависит только от меня?
— От кого же еще?
— На «Локомотиве» трава на поле шелковая, а на «Динамо» жесткая, мяч тут катится хуже.
— Хорошая игра центра форварда зависит всего-навсего от качества травы?
— Не только. А еще от класса игры того защитника, который играет против этого центра. А также от настроения полусреднего. На «Локомотиве» Севка хорошо подыгрывал мне, давал пасс на ход. Мне оставалось только ударить поточнее. И я забил три мяча из четырех. Газетный репортер почему-то похвалил только меня, о Севке — ни слова. Севка обозлился не на репортера, а на центра форварда и не дал тому сегодня ни одного хорошего пасса. Севка бил по воротам только сам. В результате сам не забил и не дал забить мне.
Через несколько лет у меня произошел примерно такой же разговор с заслуженным деятелем искусств режиссером Эн. Я написал, а театр имени Ленинского Комсомола поставил комедию «Опасный возраст». Актеры подобрались хорошие. Играли легко, весело. Особенно удачно вела свою роль артистка Эс. Каждая ее реплика, сыгранная мизансцена, произнесенное слово доходили до публики. Она на сцене, — смех в зале. Так было сто спектаклей. Прихожу на сто первый, и все выглядит по-другому. Актриса та же, слова она говорит те же, что и вчера, а сегодня они ни до кого не доходят, не вызывают в зале веселых эмоций. У меня ощущение полного провала. В антракте бегу за кулисы, спрашиваю режиссера:
— Что случилось?
— Не пошла игра у Эс.
— Она же хороню играла вчера, позавчера.
— Разве хорошая игра актрисы Эс зависит только от актрисы Эс?
— От чего еще?
— За час до начала спектакля ей позвонила мать и сообщила о каких-то семейных неприятностях. Не то младшая сестренка Эс схватила по алгебре двойку, не то муж Эс пришел домой «под мухой» и разбил чайный
В борьбе за очхоры фельетонисты, футболисты и актеры находятся в равном положении. Есть недалекие журналисты, которым кажется, что сочинение очхор зависит только от хорошего, острого факта, который кладется в основу фельетона. Найди такой факт, макни перо в чернильницу, и очхор напишется сам. Ой ли! Очхор — штука капризная. Среднестатистические данные свидетельствуют о том, что нужно написать не меньше десяти фельетонов, чтобы одиннадцатый получился очхором! Стыдно признаться, лично у меня даже одиннадцатый чаще получается не очхором, а только удовлетворительным. А почему, и сам не знаю. Помните, что сказал по этому поводу король мячей Григорий Федотов:
— Севка озлился на меня и не дал пасс на ход, и я вместо того, чтобы послать мяч в ворота, ударил мимо.
Более подробно о серии
В довоенные 1930-е годы серия выходила не пойми как, на некоторых изданиях даже отсутствует год выпуска. Начиная с 1945 года, у книг появилась сквозная нумерация. Первый номер (сборник «Фронт смеется») вышел в апреле 1945 года, а последний 1132 — в декабре 1991 года (В. Вишневский «В отличие от себя»). В середине 1990-х годов была предпринята судорожная попытка возродить серию, вышло несколько книг мизерным тиражом, и, по-моему, за счет средств самих авторов, но инициатива быстро заглохла.
В период с 1945 по 1958 год приложение выходило нерегулярно — когда 10, а когда и 25 раз в год. С 1959 по 1970 год, в период, когда главным редактором «Крокодила» был Мануил Семёнов, «Библиотечка» как и сам журнал, появлялась в киосках «Союзпечати» 36 раз в году. А с 1971 по 1991 год периодичность была уменьшена до 24 выпусков в год.
Тираж этого издания был намного скромнее, чем у самого журнала и составлял в разные годы от 75 до 300 тысяч экземпляров. Объем книжечек был, как правило, 64 страницы (до 1971 года) или 48 страниц (начиная с 1971 года).
Техническими редакторами серии в разные годы были художники «Крокодила» Евгений Мигунов, Галина Караваева, Гарри Иорш, Герман Огородников, Марк Вайсборд.
Летом 1986 года, когда вышел юбилейный тысячный номер «Библиотеки Крокодила», в 18 номере самого журнала была опубликована большая статья с рассказом об истории данной серии.
Большую часть книг составляли авторские сборники рассказов, фельетонов, пародий или стихов какого-либо одного автора. Но периодически выходили и сборники, включающие произведения победителей крокодильских конкурсов или рассказы и стихи молодых авторов. Были и книжки, объединенные одной определенной темой, например, «Нарочно не придумаешь», «Жажда гола», «Страницы из биографии», «Между нами, женщинами…» и т. д. Часть книг отдавалась на откуп представителям союзных республик и стран соцлагеря, представляющих юмористические журналы-побратимы — «Нианги», «Перец», «Шлуота», «Ойленшпегель», «Лудаш Мати» и т. д.