Корни Иггдрасиля

Стурлусон Снорри

Героические песни Старшей Эдды

Первая Песнь о Хельги Убийце Хундинга

Перевод В. Тихомирова

Здесь начинается Песнь о Хельги, убийце Хундинга и Хедбродда.

Песнь о Вёльсунгах

¹Древле было, орлы кричали, с гор небесных святы воды текли, — тогда-то в Бралунде могучий духом родился Хельги, у Боргхильд [128] сын. ²Ночью в хоромах норны явились, младу владыке жребий судили; ему, сулили, быть славным князем, лучшим вождем, мол, его прозовут. ³И так усердно судьбу спрядали, что содрогались в Бралунде стены: нить золотую до неба спряли, до лунных палат, и там закрепили. ⁴К восходу, к закату пряжу тянули: все княжьи пределы ею связали; ту нить на полночь Нери сестра метнула — ему же полночные земли. ⁵Одно тревожит отпрыска Ильвинга [129] , тож и супругу, принесшую чудо; вран грает врану (сидя на древе, алчут добычи): «Мне весть случилась! ⁶Стоит в кольчуге Сигмунда чадо, — день, как родился (година грядет!), а взором вострый, как взрослый воин и друг бирючий (будет нам радость!)». ⁷Народ нарек его ратеводителем; молва среди воинов: мол, славное время; сам же конунг скачет из битвы, дабы младому лук [130] зеленый вручить: ⁸дал имя — Хельги — и земли; Хатун, Сольфьёлль и Снефьёлль, и Сигарсвеллир, Хрингстёд

и Хрингстадир, и Химинвангар, и меч — змея крови — дал Синфьётли брату. ⁹Там возрастал он, светильня счастья, вяз благородный друзьям на радость: дарил по заслугам, щедро платил златом — добычей лезвий кровавых. ¹⁰Млад вождь недолго медлил с войною: пятнадцать было князю в ту зиму, когда пал Хундинг, им сокрушенный, долго правивший людьми и землями. ¹¹Хундинга отпрыски казну и кольца с сына Сигмунда за то спросили; они ж умыслили ему отмщение за все, что отнято, за отчую гибель. ¹²Младой же не дал им ни цену крови, ни возмещения за то убийство: сказал, мол, будет им буря великая дротов [131] железных и Одина гнев. ¹³Идут воители на сходбище лезвий, быть ей назначили близ Логафьёлля; мир Фроди нарушен между ратями, псы Видрира рыщут, ища стервятины. ¹⁴Вот вождь после битвы сидит (убивши Альва и Эйольва) у Орлего Камня (и Хьёварда с Хавардом, Хундинга семя, тож изничтожил — весь род дрота Мимира), ¹⁵и тут блеснуло у Логафьёлля, ярко блеснули, прянули молнии: с поля воздушного явились девы, валькирии в шлемах: кольчуги их были забрызганы кровью, с копий стекал сверкающий блеск. ¹⁶Сейчас же в чаще жилища бирючьего молвит вождь славный Дисам полуденным, мол, с воями вместе в его жилище не заночуют ли? (А сеча стучала!) ¹⁷Одна же с коня, Хёгни дочерь, молвит ему (а сеча умолкла); «Дело мы, девы, найдем получше, чем пиво с княжьей дружиной пить! ¹⁸Родитель мой вздумал дочерь просватать в жены могучему Гранмара сыну, — я, Хельги, о том, о Хёдбродде, молвлю, о гордом вожде, о котовьем отродье [132] . ¹⁹На днях же явится тот князь за мною, коль скоро на брань не вызовешь в поле и невесту не вырвешь из рук войсководы».

128

Боргхильд— первая жена Сигмунда сына Вёльсунга; Сигурд был его сыном от второй жены Хьёрдис.

129

Ильвинги— датский род, но в этой песни они отождествлены с Вёльсунгами.

130

Луку приписывались магические свойства.

131

Буря дротов— битва. В песни и далее много метафор, напоминающих скальдические кеннинги, но не утративших живой образности. Благодаря этому они, как правило, не нуждаются в разъяснениях.

132

В оригинале здесь обыгрывается имя Гранмар, которое может быть понято как «усатый конь», т. е. своего рода кеннинг кота.

(Хельги сказал:)

²⁰«Убийцы Исунга не бойся, дева! Лязг будет лезвий, если буду в живых!» ²¹Во все концы гонцов рассылает по морю, по небу, рать собирая, сулит всевластный в награду блеск моря воинам дать и детям их тож: ²²«Велите немедля спустить корабли, плыть к острову Брандей — там быть наготове!» — там ждал их конунг, пока не явились сотни воинов с острова Хединсей. ²³С тех берегов и от Ставнмыса тоже ладьи отплыли, златом одеты; тогда-то Хельги у Хьёрлейва спросит: «Не скажешь ли, сколько там с конунгом войска?» ²⁴Тот же молвил младу владыке, мол, там немало, у Трёноейр-мыса, людей-мореходов в ладьях долгоносых, сюда плывущих из Эрвасунда; ²⁵«Двенадцать сотен мужей дружинных! У воеводы же войско, у Хатуна, вдвое большее; — близится бой!» ²⁶Шатер тут сдернул кораблеводитель с ладьи — пробудились люди владычьи и видят — светает; и стали поспешно ставить на стругах ветрила шитые воинство княжье в Варинсфьорде. ²⁷Плещут весла, железо лязгает — тарч о тарч стучит, — плывут викинги (прочь от берега, бежит резвая, стая стругов несет ратников), — ²⁸будто гром гремит, как встречаются сестры Кольги [133] и кили долгие, будто в бурю прибой о берег каменный. ²⁹Выше парус! — взывает Хельги; волны валятся на плывущих над бездной — то Эгира дщерь ужасная хочет коней морских опрокинуть и войско. ³⁰Но Сигрун — с ними: хранимы ею рати и струги; Ран не поймала — ускользнул от ужасной олень океана, княжий корабль, близ Гнипалунда. ³¹Под вечер пришли они к Унавагару, в залив корабли забегали блестящие, а сверху смотрела со Сваринсхауга, уже поджидала их дружина вражья. ³²Тут благородный Гудмунд спросит: «Какой направил земель владелец к нашим владеньям ладьи и людей?» ³³В ответ же Синфьётли [134] (на дереве реи он поднял щит красный со златой обечайкой; стоял он на страже, и мог достойно в словесной распре расправится с благородным) [135] : ³⁴«Ты скажешь вечером, собрав своих боровов и свору собачью, чтоб корму задать им, мол, Ильвинги ныне явились для битвы, пришли с востока, от Гнипалунда. ³⁵Твой Хёдбродд увидит — здесь Хельги на струге: из битвы не бегал вовек, но нередко конунг орлам корм задавал, пока ты в хлеву вожжался с рабыней».

133

Сестры Кольги— волны, дочери морского великана Эгира; Кольга — одна из них.

134

Синфьётли— также сын Вёльсунга; см. о нем «Сагу о Волсунгах».

135

Перебранки подобного рода — это своего рода словесный ритуал, предшествующий битве. Оскорбления, которыми осыпают друг друга противники, вполне традиционны (см. «Перебранку Локи»).

Гудмунд (сказал:)

³⁶«Знать, слово древних ты худо усвоил, коль скоро знатного хулой приветствуешь! Бирючьей радости, знать, объелся, ведь было: ты брата родного убил; ты же, знать, язвы лизал языком-то; всем, знать, постыл ты, ползал в грязи!»

Синфьётли (сказал:)

³⁷«Ты же был ведьмой на Варинсей-острове, лисой-колдуньей, женой, ложь плетущей: мол, не желаешь за мужа кольчужного ни за какого идти, кроме Синфьётли. ³⁸Гнусной, сварливой, ужасной, валькирией, — был ты старухой в хоромах Всебога, и все-то эйнхерии бились друг с другом, мерзкое бабище, из-за тебя: ³⁹на мысе Сага мы породили девять волчат; я тем чадам — отец!»

Гудмунд (сказал:)

⁴⁰«Сколько я помню, тем бирюкам отцом ты не мог быть, ни их вожаком, — тебя ж оскопили близ Гнипалунда дочери турсов на Торснес-мысе. ⁴¹Ты, Сиггейра пащенок, валялся под лавками, лишь песни бирючьи приучен слушать; и все те напасти теперь ты терпишь с тех пор, как брату грудь прободил — славу позорную сам себе заработал».

Синфьётли (сказал:)

⁴²«На Бравеллир был ты кобылой при Грани, с уздою златой, для езды приспособлен; тебя объезжал я, голодного, в мыле, долго гонял, оседлав, по камням».

Гудмунд (сказал:)

⁴³«А ты у Голльнира жил, голодранец, — молокососом коз ты доил; в другой раз ты был турсовой дочкой, ходил оборванкой. Ответь-ка на это!»

Синфьётли (сказал:)

⁴⁴«Отвечу, да прежде у Волчьего Камня тело твое вороньё поснедает, объедки —

твоим же свиньям в поживу скормлю и собакам. Побей тебя боги!»

Хельги (сказал:)

⁴⁵«Синфьётли, слушай, не лучше ли вам встретиться в брани орлам на радость, чем словами браниться? Хотя это правда, что колецедробителей распря ярит, ⁴⁶и правда, что худы Гранмара чада, но должное должно воздать владыкам: они доказали при Моинсхеймаре, что нехудо умеют махать мечами». ⁴⁷Коней гонят, скачут воины, Свипуд и Свейгьод, до самого Сольхейма: по долам росным, по темным угорьям — земля дрожала, бежали кони. ⁴⁸Из врат же встречь им идущей рати сказали: дружина, мол, приближается вражья; а Хёдбродд верхом, в походном шеломе, вышел и вестников видит — подумал: «Что так невеселы Хнифлунги ныне?»

Гудмунд (сказал:)

⁴⁹«К берегу близки быстрые кили, снастей олени, длинные реи, торчащие мачты, и тарчей не счесть войска морского — веселы Ильвинги! — ⁵⁰в заливе, за морем, вблизи Гнипалунда на зверях морских [136] иссиня черных и золоченых — всего семь тысяч (из них пятнадцать на нашу землю вышло отрядов), то рать невиданная! Хельги не станет битву откладывать».

136

Звери морские— боевые корабли с драконьими головами на носу.

(Хёдбродд сказал:)

⁵¹«Коней гоните — пусть скачет Спорвитнир к Спаринсхейду, а Мельнир и Мюльнир в лес темный, Мюрквид; на тинге великом да ни единый от дела не лынет муж, чей меч может разить! ⁵²Зовите же Хёгни с сынами Хринга, тож Ингви и Атли, и Альва, старца, — им же битва радостью будет! — все вместе Вёльсунгов мы одолеем!» ⁵³Вихри схлестнулись, стучат друг о друга желтые лезвия у Волчьего Камня; всюду был первым убийца Хундинга, Хельги, в брани, где рати рубились, — гневом горящий, не знающий страха, вождь отважный был духом тверд. ⁵⁴Тут девы в шлемах явились с неба (а сеча все громче!) на помочь князю; сказала Сигрун (скользили над полем, где волк пожирает поживу Хугина [137] ): ⁵⁵«Долго ты, княже, будешь владычить на благо людям, наследник Ингви; ведь вождь отважный тобой повержен, повергший многих воинов прежде. ⁵⁶Тебе достались, ратеводитель, и кольца червонные и невеста преславная. Многие лета владей, войсковода, и дочерью Хёгни и Хрингстадиром, землей и победой — кончилась битва».

137

Пожива Хугина— павшие в битве; Хугин — ворон Одина.

Первая Песнь о Гудрун

Перевод В. Тихомирова

Гудрун сидела над мертвым Сигурдом. Она не плакала, как другие жены, хотя грудь ее разрывалась от горя. К ней подходили мужчины и женщины, чтобы ее утешить; но сделать это было непросто.

Некоторые говорят, что Гудрун отведала сердца Фафнира и поэтому понимала язык птиц.

Вот что еще сказано о Гудрун:

Песнь о Гудрун

¹Было в древние годы: в горести Гудрун, над Сигурдом сидя, не голосила, бедой убита, рук не ломала, не могла она плакать, не то, что другие. ²Ярлы мудрейшие к ней приступали, бремя духа облегчить ей пытались; нет слез у Гудрун — не могла она плакать, такое несчастье ее переполнило. ³Сидели знатные, украшены златом, супруги ярлов напротив Гудрун; каждая молвит о том, что было, о худших бедах, изведанных ими. ⁴Вот молвит Гьявлауг [138] , Гьюки сестра: «Беды мои — наибольшие в мире; я потеряла мужей пятерых, трех дочерей, трех сестер и трех братьев; а сама вот живу!» ⁵Нет слез у Гудрун — совсем не плачет, владыка умер — мука такая, на сердце тяжесть, — князя не стало. ⁶Тут молвит Херборг, владычица гуннов; «Мои страдания куда как хуже: в южных землях семь сынов моих сгинули, и муж мой тоже пал в сражении; ⁷а матерь с отцом и четверо братьев, — ветер, играя, в море унес их, волны разбили борт корабельный; ⁸сама обряжала я, сама хоронила я, сама воздала я им последние почести, — всего за полгода всех потеряла, некому было меня утешить. ⁹Я в те же полгода в полон попала, добыча битвы, была рабыней, и всяк день поутру одежду с обувью жене того князя я подавала; ¹⁰она же ревностью меня измучила и часто била нещадным боем; хозяина лучшего я не знаю, хозяйки худшей вовек не встречала!» ¹¹Нет слез у Гудрун — совсем не плачет, владыка умер — мука такая, на сердце тяжесть, — князя не стало. ¹²Тут молвит Гулльрёнд, дочерь Гьюки: «Хотя и умна ты, мать моя названная, а жену молодую не умеешь утешить». Не должно, мол, долее тело княжье скрывать, ¹³и саван сдернула с тела Сигурда, главу примостила жене на колени: «Вот твой любимый, устами к устам прильни — как, бывало, встречала живого!» ¹⁴На труп супруга глянула Гудрун: кудри князя кровью залиты, взоры конунга навек закатились, твердыня духа мечом разбита. ¹⁵Вот пала Гудрун лицом в подушку, рассыпались косы, пылают щеки, ливнем слезы хлынули на колени. ¹⁶Вот Гудрун взрыдала, дочерь Гьюки, слезы сами из глаз струятся; тут гуси в загоне загоготали, королевские птицы, ее любимцы. ¹⁷И молвила Гулльрёнд, дочерь Гьюки: «Вовек, мне ведомо, любви не бывало большей, чем ваша, на белом свете; ни в доме, ни возле иной ты не знала сестрица, радости, кроме Сигурда».

138

Гьявлауг, как и другие женщины, упоминаемые далее (Хелборг, Гулльрёнд), очевидно придуманы специально для данной песни.

(Гудрун сказала:)

¹⁸«Был мой Сигурд меж сынами Гьюки, как стрелка лука среди травинок, как самоцветный камень сверкающий, лучший из драгоценных в обручье конунга. ¹⁹Меня ж уважала дружина княжья превыше любой из валькирий Воителя [139] ; и вот я стала листочком высохшим, гонимым ветром, по смерти конунга. ²⁰Одна я на ложе, одна в застолье, без милого друга — то вина сынов Гьюки; то вина сынов Гьюки, что ныне в горе сестра их плачет слезами горькими. ²¹Пусть ваши владенья так будут пусты, как были пусты ваши клятвы! Тебе же, Гуннар, пойдет не на пользу то злато — обручья пророчат гибель, ибо Сигурду ты тоже клялся. ²²Веселье жило в усадьбе нашей, покуда мой Гуннар не сел на Грани, покуда Брюнхильд не поехали сватать, жену злосчастливую, в час несчастный». ²³Тут Брюнхильд сказала, дочерь Будли; «Пусть потеряет детей и мужа жена, что сумела из глаз твоих, Гудрун, слезы исторгнуть, уста отверзнуть!» ²⁴Тут молвит Гулльрёнд, дочерь Гьюки: «Ты — ненавистница! — язык придержала бы, Урд ты — пагуба лучших воинов, недобрый ветер везде тебя носит, тобою семеро князей погублено, ты между женами раздор посеяла!» ²⁵Тут молвит Брюнхильд, дочерь Будли: «Ты, брат мой Атли, отпрыск Будли, всем несчастьям положил начало, когда увидали мы в доме гуннском ложе змея, на князе горящее: за то сватовство мне и расплата — ныне и впредь ничего не страшусь!» ²⁷На столб оперлась, что есть сил ухватилась; в очах же Брюнхильд, дочери Будли, огонь пылает; яд источала, глядя на язвы на теле Сигурда.

139

Воитель— Один.