Корни

Хейли Алекс

Отец обнимал братьев, хлопал их по плечам и спине.

– А это наш племянник? – воскликнули оба мужчины.

Кунту подняли в воздух и крепко обняли с криками радости. Их повели в деревню. Огромная толпа выкрикивала приветствия и хохотала от радости, но Кунта видел и слышал только своих дядьев. Они были похожи на Оморо, но чуть ниже отца, плотнее и мускулистее. Дядя Джаннех щурился, словно что-то высматривал вдали. И Джаннех, и Салум двигались со стремительностью и грацией животных. Говорили они гораздо быстрее, чем отец. И они засыпали его вопросами о Джуффуре и Бинте.

Наконец Салум опустил кулак на голову Кунты:

– Мы не виделись с тех пор,

как он получил имя. А теперь посмотрите-ка на него! Сколько дождей тебе, Кунта?

– Восемь, господин, – вежливо ответил мальчик.

– Вот-вот станет мужчиной! – воскликнул дядя.

Вокруг высокой бамбуковой ограды деревни были сложены кучи сухого терновника, среди которых торчали острые колья, призванные отпугивать хищных животных и нежеланных гостей. Но Кунта этого не замечал, да и ровесников своих он увидел лишь боковым зрением. Он почти не слышал трескотни попугаев и обезьян над головой и лая собак-вуоло под ногами. Дядья показывали им свою прекрасную новую деревню. У каждой хижины есть свой двор, сказал Салум, а кладовые с продуктами располагаются прямо над очагом, чтобы дым сохранял рис, кускус и просо и в припасах не заводились жучки.

У Кунты закружилась голова – он вертел ею во все стороны, чтобы все увидеть, услышать или унюхать. Было увлекательно и странно слышать, как люди говорят на таких диалектах мандинго, в которых он мог разобрать только отдельные слова. Как все мандинго – кроме тех, кто учился на арафангов, – Кунта не знал языков других племен, даже живших по соседству. Но он много времени проводил у дерева странников и знал, какие племена живут поблизости. У фула были длинные волосы, овальные лица с резкими чертами и более тонкими губами, а на висках вертикальные шрамы. Волофы были очень черными и сдержанными, серахули с более светлой кожей и миниатюрными. А джола – их ни с кем не спутаешь! – покрывали все тело шрамами, и лица их отличались свирепостью.

Кунта увидел в новой деревне людей из всех этих племен, а многих он даже узнать не мог. Кто-то громко торговался с купцами, разложившими свои товары. Старухи щупали выделанные кожи, а молодые женщины выбирали головные уборы из сизаля и баобаба. Возле торговца, кричавшего: «Кола! Отличная пурпурная кола!», толпились те, у кого немногие сохранившиеся зубы уже были темно-оранжевыми от постоянного жевания орехов.

Среди дружеской суеты и толкотни Оморо знакомился с бесчисленным множеством жителей деревни и важными гостями из разных мест. Кунта восхищался, как умело его дядья говорят на других языках. Сам он отдался во власть толпы, зная, что в любой момент сможет найти отца и дядьев. И вскоре Кунта оказался среди музыкантов, которые играли для всех, кто хотел танцевать. Потом он отведал жареной антилопы, и говядины, и тушеных земляных орехов, приготовленных женщинами деревни и выставленных на столах под баобабом для всех желающих. Еда Кунте понравилась, но он подумал, что угощения во время праздника урожая в Джуффуре были гораздо вкуснее. Заметив у колодца женщин, что-то оживленно обсуждавших, Кунта неприметно подошел ближе и прислушался. Он узнал, что примерно в полдне пути великий марабут, который тоже присоединится к празднествам в новой деревне, потому что ее основали сыновья великого святого Каирабы Кунты Кинте. Кунте было лестно, что о его деде отзываются с таким почтением. Женщины не узнавали его, и он слушал, что они говорят про его дядьев.

– Им пора остепениться, взять себе жен, завести сыновей, – сказала одна.

– Но им будет трудно, – добавила другая. – Слишком много девушек мечтают стать их женами.

Своих

ровесников Кунта увидел, когда уже почти совсем стемнело. Ему стало неловко, но мальчишки не упрекали его в том, что он слонялся среди взрослых. Им страшно хотелось рассказать Кунте, какой будет их новая деревня.

– Все наши семьи подружились с твоими дядьями в их странствиях, – сказал один мальчик. – Им не нравилось жить там, где они жили. Моему деду не хватало места, чтобы поселить рядом всю семью и семьи своих детей.

– А на нашем болонге плохо рос рис, – добавил другой.

Как понял Кунта, его дядья нашли отличное место для деревни и сообщили об этом всем своим знакомцам. И вскоре семьи друзей Джаннеха и Салума собрали своих коз, кур, собак, молитвенные коврики и другое имущество и пустились в путь.

Вскоре стемнело. Кунта видел, как в деревне зажгли костры – его новые друзья днем насобирали достаточно палок и веток. В праздник все жители деревни и гости расположились рядом вокруг нескольких костров – в такой день можно было забыть об обычае, который требовал, чтобы мужчины, женщины и дети сидели порознь. Алимамо благословил праздник. Джаннех и Салум вошли в круг и начали рассказывать о своих странствиях и приключениях. Рядом с ними сидел старейший гость деревни, старейшина из далекой деревни Фулладу, что вверх по реке. Шептали, что ему больше ста дождей. Он готов был делиться своей мудростью со всеми, кто хотел его слушать.

Кунта подбежал к отцу как раз вовремя, чтобы услышать молитву алимамо. После нее все несколько минут молчали. Громко трещали сверчки. Дымные костры отбрасывали тени на черные лица. Наконец заговорил жилистый старейшина:

– За сотни дождей до моего рождения за большой водой пронесся слух об африканской золотой горе. Из-за этого в Африку пришли первые тубобы!

Золотой горы не существовало, но золото можно было найти в ручьях и добыть в глубоких шахтах на севере Гвинеи и в лесах Ганы.

– Тубобам нельзя говорить, откуда взялось золото, – сказал старик. – Что знает один тубоб, сразу же узнают все остальные.

После заговорил Джаннех. Во многих местах, сказал он, соль ценится дороже золота. Они с Салумом сами видели, как соль меняли по весу золота. Соль добывали под песками, где залегали толстые жилы. А кое-где реки пересыхали и оставляли на отмелях соль, которую высушивали на солнце и формовали в бруски.

– Когда-то был город соли, – сказал старик. – Тагаза. Его дома и мечети были построены из блоков соли.

– Расскажите про странных горбатых животных, которых вы видели, – потребовала старуха.

Она не побоялась перебить мужчин – и тем напомнила Кунте бабушку Ньо Бото.

Где-то в ночи завыла гиена, и люди придвинулись ближе к мерцающему свету костров. Настала очередь Салума.

– Эти животные называются верблюдами. Они живут в стране бескрайних песков. Они находят дорогу по солнцу, звездам и ветру. Мы с Джаннехом ехали на этих животных три луны, изредка останавливаясь для водопоя.

– Но чтобы отбиться от разбойников, останавливаться приходилось чаще! – вставил Джаннех.

– Однажды мы шли с караваном из двенадцати тысяч верблюдов, – продолжал Салум. – Вообще-то это было множество небольших караванов – они двигались вместе, чтобы легче было защищаться от разбойников.

Кунта заметил, что, пока Салум говорил, Джаннех разворачивал большой кусок выделанной шкуры. Старик сделал жест двум молодым мужчинам, которые побежали подбросить в костер сухих веток. В мерцающем свете Кунта и остальные гости следили, как палец Джаннеха движется по странному рисунку.