Корну
Шрифт:
Роману, за неимением оной, ничего не оставалось, как только слушать.
– Ты что-то поздно сегодня, – сказал паренек в комнате. – Я уж начал волноваться.
– Ты дверь запер? – раздался в ответ девичий голос.
– Да.
– Я раньше не могла. И вообще, если бы ты знал, как мне надоело вот так, исподтишка, по стенке ночью к тебе ползать. Думаешь, легко по стене на второй этаж залезать?
– Да я понимаю, – виновато сказал паренек. – Но ты же знаешь, какие у меня предки… Разве им объяснишь? Я уже им сто тысяч раз все про нас объяснял, а они только ругаются.
– Ой! С собакой совсем плохо будет, – испугалась девушка. – Она меня за километр почует.
– Ничего, пусть покупают, – насупился голосом паренек. – Мне через год восемнадцать, буду совершеннолетним, они мне будут не указ.
– Так это еще когда… – вздохнула девушка. – Год – это ведь так долго! А я без тебя, мне кажется, недели не проживу.
– Я без тебя тоже, – сказал паренек. – Ничего, и на этот год что-нибудь придумаем… На крайний случай я у Яцека ключ от гаража попрошу. Любовь, она, знаешь, как классик сказал, все невзгоды побеждает.
– Красиво как… Это кто так сказал?
– Это… Шекспир… вроде бы… – неуверенно отозвался паренек.
– Какой ты у меня начитанный!.. восхищенно вздохнула девушка, и вслед за этим раздались своеобразные звуки, будто бы, скажем, трудолюбивый ребеночек заполучил в рот конфету чупа-чупс.
«Ага! – подумал Роман. – Присосалась-таки, пиявка!»
Он толкнул локтем Рагозу и прошептал тому в ухо:
– Ну чего, выходим?
– Да тихо ты, – шепнул ему Рагоза. – Она ж его еще не укусила.
– А что это там так чавкает?
– Так это они целуются, – объяснил Рагоза. – Пусть она его хоть куснет – тогда и возьмем с поличным! – И поскольку в этот момент скрипнула кровать, он прильнул к своему глазку, дабы не упустить ничего важного.
– Подтверждаю, – сказал Бек. – Ждите укуса.
Роман переставил затекшие ноги и прислонился ухом к дверце, чтобы лучше слышать. Несмотря на то, что одного из двух находившихся в комнате живым можно было назвать с большой натяжкой, звуки оттуда доносились самые жизнеутверждающие. Бойко скрипела кровать, раздавались охи и довольное мычание. Вся эта куртуазная симфония продолжалась довольно долго. Роман поглядел на прильнувшего к глазку Рагозу, и подумал: а только ли служебный долг заставляет того так внимательно пялиться в щелку? Но потом пришла мысль, что о людях надо думать с лучшей стороны, и Роману стало стыдно. Кроме того, у него самого адски затекли ноги и шея, он чувствовал себя разбитым, и потому сейчас все доносившиеся до него охи и вздохи не будоражили ни души, ни тела. Наверняка и Рагоза чувствует себя не лучше. Однако вон как прилип к глазку… Служебный долг, конечно, служебный долг.
За этими раздумьями он не сразу заметил, что снаружи престало пыхтеть.
– Ну вот, – раздался в тишине обиженный голос девушки. – Как всегда, опять… А я ведь уже почти… Ну что же ты, еще чуть-чуть подержать не мог?
– Да как же я его подержу? – Слабым голосом отозвался парень, – если ты меня опять укусила? Ты ж из меня всю держалку с причмоком и высосала, на чем же ему держаться? Сколько раз говорил… Или тебе опять учебник по анатомии
– Да помню я все… – виновато отозвалась девушка. – Только не получается. Как только возбудюсь… возбуждусь. Так сразу башню и сносит. Ничего поделать не могу, кусь – и все.
– Кусь-кусь! – передразнил паренек. – Что ж делать-то? Никакой нормальной половой жизни не выходит, огорчения одни… Слушай, – оживился он после паузы, – а может, мне ошейник кожаный купить и надевать заранее? Я такой в магазине для мазохистов видел.
– А что это ты делал в магазине для мазохистов? – строго спросила девушка.
– Да так, заскочил просто… Любопытно же…
– Не поможет ошейник, – подумав, вздохнула девушка. – Я тогда тебя не в шею, а куда-нибудь еще укушу. Мест-то, знаешь сколько. И вот, на бедре, и на запястье… И вот здесь, под мышкой. Вот если бы тебя всего в костюм обрядить…
– Ага, – фыркнул паренек, – ну давай на меня еще космический скафандр напялим или рыцарский доспех. Картина маслом – секс железного дровосека! И потом, как я в таком костюме… причиндалом своим орудовать буду?
– Ну, – засмущалась девушка, – можно ведь не сплошной. Там где… это самое… дырочку оставить.
– Так ты меня тогда за «это самое» и тяпнешь, – мрачным голосом предрек паренек.
– Нет, ну что ты, – испугалась девушка. – За «это самое» я не буду.
– Это ты сейчас так говоришь. А вот как накатит…
– Нет, я… А может, и действительно… И место такое… кровеносное, – грустно сказала девчонка. – А я вот недавно фильм видела, про вампиров. И как это у них там все так ловко получалось?
– Ну, то в кино. Они тебе там покажут… – вздохнул паренек. – А ведь этак ты меня когда-нибудь до смерти зачмокаешь.
– Нет, что ты! Это я никогда. Да у меня и места столько в желудке нету. В человеке ведь почти пять литров. У тебя, наверно, поменьше пока, но все равно.
– Есть идея! – оживился голосом хлопец. – Может, тебе перед тем из пакетиков донорской крови напиваться, чтобы вообще кусаться не хотелось?
– Дуралей!
– А чего? Чего?
– Ты сам попробуй наесться чего-нибудь до отвала, а потом… А я посмотрю, как это у тебя получится.
– Да правда… Вот ведь непруха-то какая…
– Вица, Рагоза! – раздался в наушниках голос Бека. – Вы там что, уснули? Что с укусом, есть подтверждение?
– Полное подтверждение, – сказал Рагоза. – На камере должно быть, да она и сама вслух сказала.
– Отлично, берите ее. Я подстрахую под окном.
Рагоза вытащил пистолет:
– Ну, пошли помаленьку?
– Долгожданная свобода, – просипел Рагоза. – На «раз-два-три»?
– Давай.
На последнем «три» оба рывком распахнули дверки.
– Всем оставаться на местах! Полиция! – закричал Роман и выкарабкался из шкафа. Получилось это, к сожалению, вовсе не стремительно, а так, на троечку, с болью в затекших ногах и нетвердой походкой.
– Стоять, не шевелиться! – вторил Рагоза, подковыливая следом.
Парень с девушкой лежали на кровати, прижавшись друг к другу, и с немым ужасом наблюдали за нескладными пришельцами из шкафа.