Коробка с секретом
Шрифт:
– Мэр? – переспросила я. – Навряд ли. Она похожа на… – Я так и не смогла придумать приличного слова.
– Рождественский ёлочный шар? – предположила Элли. – Разве ты не помнишь, она победила на выборах прошлым летом? Папа сказал, что это был сюрприз; её семья живёт здесь только три года. Она привела с собой шофёра.
Я посмотрела на мэра и её шофёра. Мужчины такого вида, как он, обычно ошиваются возле букмекерской конторы. Его серый костюм был весь помят, а волосы слишком длинные.
– Ты хочешь сказать, они
– Да, – шепнула в ответ Элли. – Папа говорит, что выборы были нечестными, он уверен, что без мухлежа при подсчёте голосов не обошлось, но теперь этого уже не докажешь.
Только Элли знает такие вещи. Пожав плечами, я повела её дальше, из Африки в Южную Америку.
– В любом случае, – добавила она, – всё зависит от того, что ты крадёшь и с какой целью. Это немного похоже на белую ложь.
– Ты хочешь сказать, что иногда воровать можно?
– Да. И нет. Я хочу сказать, что на самом деле мы не знаем подробностей того, что и у кого украл твой отец.
Только Элли может говорить такими длинными фразами.
– Верно, – согласилась я, пнув ногой растущий из бревна гриб. Из него мне на ботинок тотчас растеклась жёлтая, похожая на гной гадость. Это мне явно за кражу сладостей. – Но дело не в моём отце.
– Вот как? – удивилась Элли, распахивая пластиковые занавески на другом конце Дома бабочек. – Что ты?..
Она запнулась, так и не договорив.
Мы увидели, что оказались в дальней части зоопарка. Воздух внезапно обдал наши лица влагой и свежестью. А перед нами… перед нами был крошечный бетонный пруд, в который втиснули трех пингвинов. Вид у всех троих был глубоко-глубоко печальный. Он и раньше был у них довольно печальный, но тогда у них был пруд бо`льших размеров. Я это точно помнила. Теперь же бетон как будто кто-то обгрыз по краям, и у них осталось всего около фута воды.
К счастью, шёл дождь, иначе им бы никогда полностью не намокнуть. Мы обе стояли и смотрели на них.
– О боже, они как в тюрьме, – ужаснулась Элли.
Внезапно рядом с нами у ограждения возникла миссис Гейтон.
– Почти как твой отец, – сказала она мне. – Разница лишь в том, что пингвины этого не заслужили.
Сглотнув слёзы, я вдоль перил отодвинулась от неё как можно дальше.
– Какой кошмар, – вздохнула Элли.
– Да, – пробормотала я. – Жаль, что там не она.
Мы с Элли кругом обошли пингвиний пруд. Он крошечный, меньше нашей гостиной.
– Это ужасно, – шепнула я Элли.
– Форменное безобразие, – согласилась она.
– Мы должны с этим что-то сделать, – сказала я.
– Да, – с сомнением в голосе согласилась Элли. – Но что?
«История игрушек» против дяди Дерека
К
Этим вечером мама и дядя Дерек поменялись местами. Она ушла на работу, а он вернулся, чтобы присмотреть за нами.
«Присмотреть» – это явное преувеличение. Он вернулся, чтобы спалить несколько сосисок и, пока те превращались в угли, устроить с Сидом сражение в ванной.
Они всё ещё были там. Мне было слышно, как Сидни оказывал стойкое сопротивление. Он уже задействовал все обычные орудия войны, и теперь, как я догадывалась, вступал в римскую фазу. В ход шло буквально всё: мёртвые коровы и огненные шары в катапультах. Сидни отстреливался мыльной пеной и брызгалкой. Перевес сил явно оказался на его стороне, так как дядя Дерек сдался и выпустил Сидни из ванной.
Сидни бывает довольно смелым с дядей Дереком.
– Сегодня миссис Гейтон снова наговорила гадостей, – сказала Элли поверх подгоревших сосисок.
– Хм? – уточнил дядя Дерек, запихивая картошку в рот Сидни.
– Именно, – сказала Элли. – Как ты выдерживаешь, Скарлет? Она только и делает, что оскорбляет твоего отца.
Я лишь пожала плечами и набила рот горохом. С её стороны, конечно, очень мило сочувствовать мне, но лучше бы она этого не делала.
– Неужели? – уточнил дядя Дерек, глядя прямо на меня. – И часто она это делает?
Я промолчала. Открой я рот, я бы точно разревелась. Вместо этого я посмотрела на свою тарелку и сложила из сосисок рожицу. Больше они ни на что не годятся.
Когда Сидни, наконец, лег спать, дядя Дерек подсел к нам на диван перед телевизором. Мы смотрели «Историю игрушек-3» уже в шестой миллион раз, но, поскольку он не разрешил нам смотреть ничего, кроме детских и семейных программ, выбор был невелик – или это, или «Барби на льду». По крайней мере, я смотрела на телеэкран; Элли – на свою игровую приставку.
На экране игрушки совершили побег, но теперь конвейерная лента несла их к мусорному баку. Здесь, в гостиной, дядя Дерек бежал рядом с нами на месте с секундомером в руках. Я заметила, что он отращивает усы. Не иначе как решил, что с ними он будет выглядеть круто. На самом же деле он просто похож на человека, который не умеет отращивать нормальные усы.
– Двадцать один, двадцать два, двадцать три, – считал он, задыхаясь.
Игрушки провалились в мусоропровод.
Дядя Дерек остановился и пощупал пульс.