Короче говоря

Арчер Джеффри

Сидя за своим столом, Роджер думал, что будет, если коллеги узнают про Адама. Он, конечно, не потеряет работу, но о повышении можно больше не беспокоиться. Он так и слышал язвительные замечания, произносимые злобным, нарочито громким шёпотом:

— Знаешь, у него всегда были левые взгляды. Так что скажи честно, неужели ты удивлён?

Он бы хотел объяснить им — если ты читаешь «Гардиан», это вовсе не означает, что ты непременно участвуешь в маршах «Запретить бомбу», экспериментируешь со свободной любовью и по выходным куришь

марихуану.

Роджер снова открыл первую страницу отчёта Маккинзи и понял, что на приём к главному администратору нужно записаться прямо сейчас, иначе можно к нему не попасть. Он знал, что это будет ради галочки, но по крайней мере он выполнит свой долг перед коллегами.

Роджер набрал внутренний номер, трубку сняла секретарша Годфри Тюдора-Джонса.

— Кабинет главного администратора. — Голос Памелы звучал так, будто она простудилась.

— Это Роджер. Мне нужно срочно встретиться с Годфри. Это по поводу отчёта Маккинзи.

— У него почти весь день занят, — сообщила Памела, — но я найду для вас окошко в четверть пятого минут на пятнадцать.

— Значит, увидимся в 16:15.

Памела положила трубку и сделала пометку в ежедневнике босса.

— Кто звонил? — спросил Годфри.

— Роджер Паркер. Говорит, у него проблема, и он должен срочно с вами увидеться. Я втиснула его на 16:15.

«Он не знает, что такое проблема», — подумал Годфри. Он посмотрел, нет ли среди почты писем с пометкой «конфиденциально». Таковых не было, поэтому он пересёк комнату и отдал письма Памеле.

Она взяла их без единого слова. Всё изменилось после тех выходных в Манчестере. Нельзя было нарушать золотое правило и спать со своей секретаршей. Если бы не дождь, который лил целых три дня, если бы он смог достать билет на матч «Юнайтед», если бы её юбка была не такой короткой — этого никогда бы не произошло. Если, если, если… И ведь мир не перевернулся, и было-то всего один раз. Неделя началась просто чудесно — с сообщения, что она беременна.

Как будто у него без этого мало проблем — у банка тяжёлый год, значит, его бонус будет вполовину меньше того, на что он рассчитывал. А что ещё хуже, он потратил деньги задолго до того, как они поступили на его счёт.

Он бросил взгляд на Памелу. После своей первой вспышки она сказала только, что ещё не решила, оставит ребёнка или нет. Сейчас ему этого было достаточно — два сына в Тонбридже и дочь, которая никак не может решить, хочет она пианино или пони, и не понимает, почему нельзя получить всё сразу, не говоря уж о жене, которая превратилась в шопоголика. Он уже и не помнил, когда на его банковском счёте в последний раз был активный платёжный баланс. Он снова посмотрел на Памелу, выходившую из кабинета. Аборт в частной клинике обойдётся недёшево, но это, чёрт возьми, будет намного дешевле, чем что бы то ни было.

Всё было бы совсем по-другому, если бы он стал исполнительным директором. Он был в списке, и как минимум три

члена правления дали понять, что поддерживают его кандидатуру. Но мудрецы из правления пригласили человека со стороны. Годфри впервые понял, что чувствует человек, завоевавший серебряную медаль на Олимпийских играх, хотя был явным фаворитом. Чёрт, он подходит для этой работы так же, как Филипп Александер, кроме того, у него есть дополнительное преимущество — двенадцать лет работы в этом банке. Намекали на место в правлении в качестве компенсации, но на нём можно будет поставить крест, как только всплывет история с Памелой.

И каким было первое распоряжение Александера на заседании правления? Оказывается, банк должен вкладывать огромные средства в Россию, а результат оказался катастрофическим — теперь семьдесят человек лишатся работы, и все премии будут пересчитаны. Что ещё хуже, Александер теперь пытается свалить вину за своё решение на президента.

Мысли Годфри снова вернулись к Памеле. Может, стоит пригласить её на обед и попробовать убедить её, что аборт будет самым разумным решением. Только он потянулся к телефону, как раздался звонок.

Это была Памела.

— Только что звонила мисс Франклин. Вы не могли бы подняться в кабинет к мистеру Александеру?

Этим приёмом Александер пользовался регулярно, чтобы кто-нибудь не дай бог не забыл, какое положение он занимает. В половине случаев вопрос можно было легко обсудить по телефону. Этот тип страдал манией величия.

Поднимаясь в кабинет Александера, Годфри вспомнил, что жена предлагала пригласить его на ужин — она хотела своими глазами увидеть человека, который лишил её новой машины.

— Он не захочет прийти, — пытался объяснить ей Годфри. — Понимаешь, он очень замкнутый человек.

— От тебя не убудет, если ты спросишь, — настаивала она.

Но Годфри оказался прав:

«Филипп Александер благодарит миссис Тюдор-Джонс за любезное приглашение на ужин, но, к сожалению…»

Годфри пытался угадать, зачем Александер его вызвал. Он не мог узнать о Памеле — и вообще это не его дело. Тем более, если верны слухи о его собственных сексуальных предпочтениях. Может, ему доложили, что Годфри намного превысил кредит в банке? Или он попытается втянуть его в свою игру с русским фиаско? Постучав в дверь, Годфри почувствовал, что у него взмокли руки.

— Войдите, — произнёс низкий голос.

Годфри встретила секретарша исполнительного директора мисс Франклин, которая перешла к нему из «Моргана». Она молча мотнула головой в сторону кабинета своего босса.

Он постучал во второй раз и, услышав «Войдите», шагнул в кабинет исполнительного директора. Александер поднял голову от своих бумаг.

— Вы читали отчёт Маккинзи? — спросил он.

Ни тебе «Доброе утро, Годфри». Ни «Хорошо провели выходные?». Просто — «Вы читали отчёт Маккинзи?».