Король абордажа
Шрифт:
И братьям ни разу не пришло в голову, что это несправедливо или незаконно. Они творили суд по законам Моисея. Разве испанцы не применяли те же пытки по отношению к другим, таким же беззащитным, как они сейчас? Даже Дэвид Армитедж, насмотревшийся и уже изнемогающий от вида всевозможных зверств, вынужден был признать, что испанцы пожинают урожай ненависти, который сами посеяли. Давно уже почувствовав отвращение ко всему происходящему, адмирал заперся в привычной каюте на борту «Золотого будущего», который сейчас стоял на якоре у почерневших руин Сан-Иеронимо, потому что гарнизоны,
В Порто-Бельо царила неимоверная влажная духота.
Конечно, в подобном климате тяжело раненные должны были умереть, и они не выжили. Хотя высокий виргинец трудился изо всех сил, и Ян Эксквемелин иногда помогал ему, число умерших скоро превысило число оставшихся в живых раненых. Цена взятия Порто-Бельо росла, и уже наевшиеся стервятники жирели все больше и больше.
На десятый день после захвата города доктор Армитедж собрался хотя бы на несколько часов сбежать от воплей, преследовавших его в госпитале. Он решил вместе с четырьмя товарищами совершить вылазку по дороге Камино Реал.
Уставший Армитедж радовался возможности снова. побродить по окрестностям в поисках лечебных трав. Его руководителем был аптекарь, которого виргинец вырвал из когтей Ганто, и тот с удовольствием согласился показать ему разнообразные ценные растения и кустарники.
Альварадо Давилла рассказал Армитеджу, что листья растения мечоакана, отваренные в белом вине, помогают рассосать избыток флегмы; а сок бансануко — отличное противоядие при укусе многих змей, таких, как страшная табоба и коралловая змея. Корни габиллиуса, очищенные и высушенные, были отличным слабительным.
Медленно продвигаясь вперед с мушкетами за спиной, отдыхающие наслаждались открывавшимися перед ними лесными просторами. Густой лес вздымался по обеим сторонам вымощенной коричневым булыжником Камино Реал. Вот с ветки свешивается гнездо золотистой иволги: эти птички кропотливо сооружали гнезда на самых кончиках веток, чтобы до них не добрались змеи и мартышки. Сотни голубых, зеленых и золотистых попугаев мелькали мимо, словно пернатые стрелы. Кругом пели и щебетали туканы и певчие птицы. Когда они шли молча, то заметили на тропе нескольких оленей, диких свиней и забавных маленьких медведей.
— До отплытия я бы хотел обосноваться здесь, — заявил Поль Меньер, близкий приятель Армитеджа, который раньше был студентом-юристом. — Если я увижу еще один разлагающийся труп, я просто свихнусь.
Под высоким деревом братья приготовили пищу, запили обед вином и, вытянувшись, приготовились вздремнуть, пока солнце не уйдет из зенита и не станет прохладнее.
— Как вы думаете, сколько составит наша доля? — спросил Уоррен Клер, загорелый, покрытый татуировками боцман с «Дельфина». — Я думаю, не меньше трехсот дукатов.
— Нет, больше…
Не обращая внимания на разворачивающуюся дискуссию, Дэвид лежал на спине и думал о том, что его волновало. Доктор Эксквемелин оказался совершенным шарлатаном и к тому же грязнулей. Его надо было разоблачить, Этот мерзавец совсем не заслуживал трех дополнительных
Заложив руки за голову, Армитедж вздохнул и улыбнулся, когда Клер захрапел. Сквозь полусомкнутые веки он заметил оленя, который вышел посмотреть на этих пришельцев, вторгнувшихся в его лес. Большие живые глаза зверя и его шевелящиеся уши напомнили ему об охоте в Виргинии.
Виргиния! Его снова захватило непреодолимое желание как можно скорее увидеть великолепную, залитую солнцем Чесапикскую бухту с прекрасным водопадом и буйной природой. Сейчас он уже более чем удовлетворил свою жажду к приключениям и путешествиям. В результате похождений за последние три года он после этого плавания сможет купить доходное место в одной из северных колоний.
Армитедж задремал, но мозг его все еще был занят проблемой лживых доносов Эксквемелина. Как только Морган позволяет себя обманывать? Вдыхая душистый цветочный запах, Армитедж задумался о Моргане, этом странном, полном противоречий человеке, которого он так хорошо узнал за эти годы. Он думал о Гарри, диком и свирепом, который возглавил атаку на Сан-Иеронимо. Но это совершенно не тот Морган, которого он слушал на Ямайке: умный, проницательный стратег, который объяснял, почему следует захватить Санта-Каталину.
«Если его поддержать, — сказал себе Армитедж, — то Гарри Морган станет величайшим английским завоевателем нашего времени».
«Интересно, — текли дальше его мысли, — сколько придется выложить за место врача, скажем, в Нью-Хевене? Три тысячи фунтов, а может, четыре? Да, четырех тысяч должно с лихвой хватить».
Он свернулся калачиком и заснул. Он не знал, сколько Проспал, когда его разбудил тревожный крик.
Резко открыв глаза, он увидел множество смуглокожих лиц, сгрудившихся у костра. На них были железные латы, грязные желтые мундиры и высокие кожаные ботинки. Испанцы!
Армитедж решил умереть, раз уж ему так суждено, но не сдаваться. Об этих солдатах необходимо предупредить Моргана. Он не успел схватить оружие, поэтому отбивался голыми руками, пока его не ударили по голове тупым концом алебарды. Перед глазами все закружилось, и Дэвид Армитедж надолго впал в забытье.
Только благодаря своему на редкость тонкому слуху маленький аптекарь сумел заранее почувствовать приближение солдат и незамеченным шмыгнуть в кусты. Там он притаился и принялся решать проблему, что ему будет выгоднее: присоединиться к напавшим или поспешно вернуться, чтобы предупредить адмирала лютеран?
Чашу весов перевесила всем известная щедрость Моргана по отношению к тем, кто оказал ему услугу, поэтому, пригибаясь и шныряя между кустов, Альварадо Давилла мчался по лесу, пока снова не оказался на Камино Реал. А там аптекарь развил такую скорость, что у адмирала оказалось достаточно времени, чтобы выставить в засаду отряд в сотню лучших стрелков. Он давно уже не пользовался луками, хотя стальная стрела могла в абсолютной тишине спокойно пробить стальные латы толщиной в четверть дюйма на расстоянии в сто ярдов.