Король Алекс

Гончарова Галина Дмитриевна

— Защиты и справедливости! Прошу королевской милости!!!

Барон побагровел, но как-то вмешаться уже не мог.

Есть такой обычай. Действительно, всякий человек перед лицом короля — или кого-то из членов его семьи, да и принц тоже подойдет, даже бастард, может пасть на колени и просить королевского суда.

И король обязан его рассудить.

Только вот — как?

До Бога высоко, до короля далеко, может и так быть, что его величество не с той ноги встало. Или с утра запором маялось.

Вот и прикажет под плети.

И ничего не скажешь — сам попросил.

А что милость кривой оказалась… ну что ж, судьба.

Так что последнее время никто не рискует. Тем более, дядя не очень хорошо относится к смердам, считая, что тем надо знать свое место…

Но Джек-то не рисковал ничем. На руках он держал Изабель, глаза метали молнии…

— Ваше высочество, правом королевской крови, рассудите нас!!!

Барон и вякнуть не успел, как я спрыгнул с коня.

— Я, Александр Леонард Раденор, правом крови и рода, обещаю тебе…

— Джек из рода Норрет.

— обещаю тебе, Джек из рода Норрет, суд честный, скорый и справедливый. Назови своего обидчика.

— Барон Пантин!

Я переввел взгляд.

— Барон?

— Да ложь это, ваше высочество!

— Что — ложь?

— Все!

Я подумал.

— Ну, давайте выслушаем обе стороны.

Первым высказался Джек, рассказывая ту историю, которую я уже слышал.

Вторым — барон.

Медовары, оказывается, были должны ему денег, причем дикую сумму. Так что он просто взял свое. А жена уважаемого Норрета…. ну — у…. попала под раздачу. Бывает. Он компенсирует! Хотите сто золотых?

Ну ладно.

Сто двадцать.

Джек схватился за меч, я поднял руку.

— Барон, так медовары были вам должны?

— Да, ваше высочество.

— Расписку.

— Э…?! А….

— Мы сейчас с вами поднимемся в ваш кабинет и вы мне предъявите их расписку. Не под честное же слово вы деньги давали?

— А… именно что под честное слово…

— Неправда! — вот тут голос уже подала Изабель. — Отец никогда никому ничего должен не был! Барон просто хотел секрет нашего меда…

Я кивнул.

— Ага. Расписки нет. Ваше слово, против слова медоваров, так?

— Ваше высочество! Но я дворянин!

— Я тоже! — рявкнул Джек. — Только не первый сын, но кровь в моих жилах не менее благородна, чем в твоих, мерзавец!

Я ухмыльнулся. Это тоже было оговорено.

— Тогда пусть вас рассудит божий суд.

Это тоже было заранее оговорено.

Никто и чихнуть не успел, как я нашел взглядом местного холопа и махнул ему рукой.

— Благослови, светлый…

— Да свершится все по воле Светлого Очищающего и под его справедливым взором!

А что ему еще оставалось делать?

Барон ахнул, но спорить не решился. Понадеялся на доспехи и оружие…

зря. И то, и другое у Джека было — и ничуть не хуже. Ровно через двадцать минут дело было закончено. Джек и барон встали в круг, барон осторожничал, Джек прыгнул вперед, занося меч, барон отшатнулся — и Джек принялся наступать. Удары сыпались со всех сторон, барон занервничал, оступился — и пропустил взмах меча, который отделил его голову от шеи.

Обезглавленное тело еще стояло какое-то время, но потом рухнуло на землю, заливая все вокруг кровью из артерий.

— Бог явил свою волю! — громко провозгласил я. — Да будет так. Джек из рода Норрет, отныне ты — первый барон Норрет! Дарую тебе в возмещение за твою обиду и обиду несчастных земли Пантина, правь ими мудро и справедливо.

Все ошалели.

Но с другой стороны… жена у барона была, но законных детей пока не прибавилось, не так давно женился, бесприданницу взял. Кухаркины дети по двору бегали, но наследовать ничего не могли. Так что….

Выделить девчонке приданное — и пусть Джек ее замуж выдаст за кого она захочет. Я ее неплохо за ужином разглядел, личико печальное, глаза опущены, на руках синяки…

Если человек сволочь — так он ей и останется. С семьей ли, с другими…

Сволочь — это состояние души.

И я направился писать официальные бумажки. Надо же, чтобы никто не подкопался.

Домой, ко двору… к Карли.

* * *

Задержаться мне пришлось еще на двенадцать дней, пока Джек не вошел в курс всех дел. Изабель поправлялась, медоварни отстраивались с новым размахом, бывшие разбойники обзавелись кто формой стражников, кто куском земли и в лесах воцарился покой.

И наконец я распрощался с другом. Мы пожали друг другу руки — и я уехал.

Вот и Алетар.

Белый город в изумрудной оправе холмов, у ног которого плещется синее море.

И я помчался во дворец.

В свои покои.

Конечно, надо было доложиться дядюшке, но какой, к темному, доклад?! Карли! Мой цветок, мое солнышко…

Был вечер, но свет горел. Я ворвался в комнаты.

— Карли?

— Ее нет.

— Рене?

Друг сидел в углу, читая книжку. Сейчас он отложил ее и встал.

— Алекс… нам надо поговорить.

— Что случилось?

Сердце сжала тяжелая лапа беды. Что с Карли?

Мертва?

Нет! Я бы почуял! Я же некромант! Ее душа пришла бы ко мне!

Заболела?

Вылечу!

— Сядь.

— Рене!

Друг мялся, смотрел в угол, жался… я как следует тряхнул его за плечи.

— Ну!?

— Карли вышла замуж.

— Что!?

Я почти упал в кресло. Ноги не держали.

— Карли вышла замуж.

— Н — но… КАК!?

Рене вздохнул и принялся рассказывать.