Король без трона
Шрифт:
В течение бессонной ночи Луиза Кастеле придумала ловушку, в которую должны были запутаться все эти ночные птицы, порхающие вокруг императора, как вокруг маяка. Женщина сама, она хотела действовать через женщин; жестокая ненависть подсказала ей верный путь. Она послала Савари следующее письмо:
«Прикажите занять мой дом завтра, около полудня. Я выдам вам живыми на месте преступления партию шуанов и шуанок, виновных уже в том, что собрались вместе, некоторые из них состоят на службе самого императора!
Л. К».
XXIII
Утром
На рассвете весть об этой казни облетела Париж и взволновала его: устали от убийств; никто не знал имен жертв, никто не возмущался их преступлениями, их почти не считали виновными. Что такое они сделали? Ничего особенного. Неудавшийся заговор? Это вовсе не такая важная вещь. Форас никому не известен; его сын, говорят, еще ребенок; д’Ормансе — маленький, красивенький маркизик… Шуаны? Конечно, но их так мало и к тому же это, вероятно, последние. Приверженцы императора ссылались на Бруслара. Но большинство сомневалось даже в его существовании. Где же он, этот легендарный герой? Не выдумка ли это полиции, может быть, самого Фуше, чтобы поддерживать в городе страх перед шуанами, чтобы оправдать порой некоторые крутые меры?
— Покажите нам этого Бруслара!
Но его никому не показывали…
Во всяком случае, последняя казнь была принята неблагоприятно. Среди народа раздался ропот, а когда полиция рассеяла толпу, послышались свистки и даже было брошено несколько снарядов. Целый день продолжалось это глухое недовольство — правда, неопасное, но кем-то поддерживаемое…
В высших сферах ничего не подозревали или пожимали плечами. Между бывшими эмигрантами замечалось недовольство, но они выражались осторожно, исподтишка: кулак показывали в кармане, гнев не превышал благоразумия.
Все-таки было видно, что умы волновались.
В такое время весть о тайном собрании роялистов, конечно неопасном, но все-таки нежелательном, встретила полное недоверие. Генерал Савари, получив письмо Луизы, приказал расследовать дело. Начальником этой экспедиции был назначен Фроамантель, что очень обрадовало и его, как и Луизу с Жиролем. Все было предусмотрено заранее, и успех, казалось, был обеспечен.
В этот же самый день некоторым лицам были посланы письма, которые произвели на них разнообразное впечатление.
Полина Боргезе первая странным образом получила неподписанное письмо без адреса. Двор уже дня три как переехал из Рамбулье в Париж по случаю очень важного дипломатического столкновения с Пруссией, предвещавшего мало хорошего. Полина, которую брат-император отсылал обратно в Рим, проводила последние дни своего пребывания в Париже, занимаясь бесчисленными покупками. На самом же деле она каждое утро проводила в Фоли-Бегоньере, куда украдкой являлся и Гранлис. Оба предчувствовали близкую разлуку, и последние свидания носили несколько печальный характер.
Наступила война со всеми ее случайностями.
В четверг утром итальянка Мария, проходя по саду, увидела на аллее сложенную бумагу, обернутую вокруг камня, как видно, брошенного через решетку. Она подняла его. На бумаге стояли два слова: «Для дамы». Служанка отнесла письмо к принцессе.
Полина с любопытством развернула письмо. Там стояло:
«Ваш друг скомпрометирован (Форас, Ормансе, Бруслар), ему грозит большая опасность. В три с половиной часа, улица Монблан, 16. Придите, если любите.
Верный».
Принцесса нахмурилась: она заподозрила ловушку и обеспокоилась. Значит, принц не придет, когда она его ждала? Сидя на кушетке, она озабоченно считала минуты и часы, держа в руках открытое письмо. По мере того как шло время, ее лицо все более омрачалось.
Когда пробило полдень, она позвала Марию, и, по обыкновению тщательно закрывшись вуалем, обе они вышли из дома и сели в стоявшую неподалеку карету.
За завтраком в это утро у своей сестры Каролины Мюрат Полина не открывала рта, не скрывая своей озабоченности.
В то же утро и Гранлис получил свое письмо, гласившее:
«Берегитесь, за вами следят. Оставайтесь дома сегодня утром, иначе вас накроют. В три с четвертью часа приходите без опасений на улицу Монблан, 16; Форас требует мщения. Бруслар скоро будет.
Друг».
Принц был сильно заинтересован. Он так же, как Полина, вертел в руках письмо, не понимая, откуда оно. Почерк несомненно был женский. Может быть, его писала Мария? Но нет, так она не сумела бы написать. Кто же тогда?
Он вспомнил Кантекора. Этот сыщик, очевидно, покровительствовал ему неизвестно с какой, быть может, и с дурной целью. Может быть, это написал он при посредстве какой-нибудь своей сообщницы. Почему бы не поверить этому предупреждению? Он, конечно, получил от Фуше особые предписания: поберечь пока данное лицо, чтобы потом повыгоднее продать его. Пока для этого еще не настало время.
Размышления принца были близки к истине.
Он так и не вышел из дома в это утро, тем более охотно, что был очень расстроен смертью Фораса, его сына и д’Ормансе.
В таком же настроении были де Тэ, Иммармон и Прюнже, когда получили доставленные около полудня такие письма:
«Улица Монблан, 16, в три часа. Гранлис в большой опасности: западня. Все узнали. Бруслар уведомлен».
Подписи не было.
Все трое сочли это последствием недавней казни: роялисты подверглись, конечно, еще большему преследованию в Париже, последуют новые аресты, военный суд в Венсене…