Король Эспады
Шрифт:
– Ублюдок.
Тайлер расхохотался и вышел из библиотеки и из дома. Вслед ему неслись проклятия Джонаса.
День сменился сумерками, сумерки – ночью.
Тайлер стоял на веранде своего нового дома. Было темно, облака играли в прятки со звездами и луной. Он сжимал в руке бутылку пива, поминутно к ней прикладываясь в безумном желании напиться. Но ни виски, ни водка не брали его, и Тайлер оставался абсолютно трезв.
Он вздохнул, приложил холодную бутылку к пылающему лбу и в который раз обозвал себя
– И это правда, Кинкейд, – вслух сказал он. – Ты на самом деле глупый сукин сын.
Что он делает в Техасе? В Атланте у него красивый дом, налаженная жизнь, которая ему нравится, вернее, нравилась до того момента, как бывшая любовница организовала ту злополучную вечеринку по поводу дня его рождения. Нет, это ложь. Адриана ни в чем не виновата, и не стоит малодушно списывать все на вечеринку. Он сам создал ад в своей душе, сам все бросил и начал поиски правды о своем происхождении.
Рот Тайлера скривился. Он до сих пор слышал голос Джонаса и видел его горящие ненавистью глаза.
Вздохнув, он сделал еще один глоток пива.
Старый осел. Разве ему, Тайлеру, нужно ранчо? Он выстроил свое собственное королевство, такое же огромное и богатое, как «Эспада». Он и не думал об «Эспаде». Он думал о своей матери, которую никогда не видел, о той боли, которую ей пришлось пережить по вине Джонаса, не устававшего повторять, что не признает сына и не станет растить его. Он думал о малыше. О мальчике, выросшем рядом с чужими людьми, не знавшем ласки и любви. О подростке, жестоко дравшемся за место под солнцем с такими же, как и он, – обездоленными ребятами.
Тайлер отставил бутылку, схватился руками за перила и закрыл глаза.
Самое разумное, что он может сделать, это собрать свои вещи, сесть в машину и навсегда уехать отсюда. Ехать без остановки до самой Атланты, вернуться в свою привычную жизнь. Его корпорация, его дом… И Адриана.
Она оставила на автоответчике очередное сообщение, наговоренное веселым, жизнерадостным тоном, как будто они никогда не ссорились. Открылась новая галерея, сообщала она и спрашивала, получил ли он приглашение на благотворительный обед, который состоится на следующей неделе. Они могли бы пойти вместе, если он свободен. Подтекст был понятен – Адриана хочет вернуться к нему на его условиях: никаких обязательств, никаких ограничений личной свободы и четкое соблюдение границ.
Тайлер открыл глаза и уставился в темноту. Адриана сексуальна, красива, принадлежит к одному с ним кругу, она идеально вписывается в его жизнь. Так почему же он не хочет ее?
Потому что она – не Кэтлин.
Адриана пахнет дорогими духами, а не луговыми цветами и лошадьми. Тайлер улыбнулся. Волосы Адрианы всегда в идеальном порядке, как будто она только что из парикмахерской. Кэтлин же выглядит так, будто пробовала причесаться, но густая масса волос не поддалась и она бросила это занятие. Адриана отличалась элегантностью. Кэтлин была… возбуждающа. Все в ней волновало Тайлера. Ее запах. Ее рот с пухлой нижней губой.
Тайлер тихо засмеялся и допил остатки пива. Он, как мальчишка, сам себя распаляет, стоя здесь и мечтая о Кэтлин Маккорд. Возбудился до предела, желая женщину, которую едва знает…
Женщину, которая не может быть его. Она – Бэрон. Или почти Бэрон. Она падчерица Джонаса, которого он мечтает удушить. Он собирается уничтожить его и не может заниматься любовью с его падчерицей, зная, что намерен воткнуть нож ему меж ребер, пусть даже фигурально.
– Тайлер!
Голос был нежным и родным. Тайлер решил, что это галлюцинация, навеянная винными парами. Но когда он обернулся – Кэтлин была здесь, стояла в дверном проеме.
– Тайлер, – снова позвала она. Он не ответил. Молча стоял и впитывал ее образ. На девушке был легкий сарафан и плетеные босоножки на высоких каблуках. Волосы свободно рассыпались по плечам. Она выглядела хрупкой, очень женственной и невероятно красивой. Тайлер разозлился на себя за свое желание немедленно заняться с ней любовью и на нее за то, что она вызывает это желание. И за то, что этого никогда не будет.
– Что ты здесь делаешь? – резко спросил он.
– Я… я пришла попрощаться.
Он улыбнулся и по тому, как расширились глаза Кэтлин, понял, насколько его улыбка неприятна.
– Попрощаться? – с ленивым недоумением протянул он. – Ты куда-то уезжаешь?
– Нет. Я – нет.
На ее высокой тонкой шее поблескивала золотая цепочка. Она нервно перебирала ее пальцами, и Тайлер испытал злорадное удовлетворение оттого, что она волнуется. Она не должна была приходить сюда и напоминать ему, каково это – касаться ее, целовать.
– Джонас сказал, что ты уезжаешь.
Не отрывая взгляда от ее глаз, Тайлер стал медленно подходить. Он мог видеть, как бьется жилка у основания ее шеи. Не прикасайся к ней, парень, взывал его разум, но тщетно. Тайлер наклонил голову и приник к ее шее.
– Я не… – Кэтлин задрожала он нахлынувших ощущений. – Тайлер, не надо, пожалуйста. Я пришла не за этим.
– За этим, – прошептал он. – Именно за этим.
Он взял в ладони ее лицо, приблизил к своему и поцеловал. Это было все равно что поднести зажженную спичку к хворосту. Но Кэтлин схватила его за запястья и отвела руки.
– Я сказала тебе, зачем я пришла. Джонас сказал…
– Плевать я хотел на Джонаса, – резко ответил Тайлер, и не солгал. Его ненависть не имела ничего общего с этим. С Кэтлин. С тем, что они хотели друг от друга.
Он снова поцеловал ее, на этот раз более требовательно. Его язык очертил контур ее губ и затрепетал, прося разрешения проникнуть в глубины рта. Она застонала, положила руки ему на грудь, и Тайлер забыл обо всем.
– Кейт, – простонал он, – моя Кейт.