Король гордости
Шрифт:
Его мягкий смех окутал мою кожу.
— Технически, это канун Дня благодарения.
Кай помог мне слезть с пианино и встать на ноги, хотя мои колени были такими слабыми, что я немного пошатнулась, прежде чем восстановила равновесие.
Где-то между тем, чтобы доставить мне один из лучших оргазмов в моей жизни, и сейчас, он снова надел очки. Его волосы растрепались из-за моих рук, а на его щеках выступили разноцветные пятна, но он все еще был гораздо более собранным, чем я.
— Если у тебя достаточно ясности ума, чтобы знать, какой сегодня день, значит, что-то не так. — Я опустила глаза туда, где его возбуждение
Есть ли у нас время для второго раунда? Истинный смысл моего вопроса не ускользнул ни от кого из нас.
От жара его глаза потемнели, за ними последовала печальная улыбка.
— У меня телефонная конференция через полчаса. Последняя перед праздником. Очевидно, это единственное время, которое подходит.
Он отказывался от секса ради делового звонка?
Я старался не выглядеть слишком оскорбленной.
— Мы поговорим на следующей неделе, когда у нас будет больше времени, — сказал Кай. — Это было... то есть, я не ожидал... — Он запнулся, выглядя таким очаровательно взволнованным, что я не смогла сдержать свое раздражение.
Он был прав. День перед Днем Благодарения был не лучшим временем для глубокого погружения в то, что у нас было. Ради всего святого, он облапал меня в фортепианной комнате клуба, где я работала, — того самого клуба, который вышвырнул бы меня вон и забросил в черный список, если бы люди узнали, что произошло.
Мне нужно было время, чтобы подумать о том, что делать дальше, когда я не была на высоте после оргазма.
Вернулись намеки на ужас. Как я всегда оказывался в подобных ситуациях?
Принимая неправильные решения, — пел голос в моей голове. Никогда не имея плана и оказываясь в местах, где ты не хочешь быть.
Я не стала утруждать себя опровержением этого. Я не смогла бы, даже если бы попыталась.
— Имеет смысл. — Я заправила прядь волос за ухо, внезапно почувствовав неуверенность. Наше напряжение эффектно взорвалось после нескольких недель, может быть, даже месяцев, накопления, и теперь нам приходилось иметь дело с последствиями. Проблема была в том, что я всегда плохо справлялась с уборкой. Я вечно попадала в переделки, не имея представления о том, как выбраться самому.
Мы с Каем погрузились в молчание, когда закончили приводить в порядок комнату и самих себя. Он казался таким же растерянным, как и я, хотя, возможно, он просто мысленно готовился к своему звонку, горько подумала я.
Я вышла из комнаты первой, но не сделала и двух шагов, как резко остановилась. Мой желудок опустился на несколько дюймов.
В холле кто-то был.
Высокий, широкоплечий и совершенно устрашающий, бегемот в виде человека уставился на меня сверху вниз, его лицо ничего не выражало. Его глаза были ледяного, тревожно-голубого цвета, такие бледные, что казались почти бесцветными. Его темные волосы были коротко подстрижены, а ужасный шрам пересекал лицо по диагонали от брови до подбородка, разделяя его на две в остальном безупречные половины. Если бы не шрам и эти вызывающие дрожь глаза, он мог бы стать потрясающей моделью с такими скулами.
Мой пристальный взгляд опустился, и дрожь пробежала
Ответное давление обвилось вокруг моего горла. Сколько боли он, должно быть, перенес, чтобы получить эти шрамы…
Его глаза превратились в льдинки. Я ожидала, что он накричит на меня за мой, по общему признанию, грубый взгляд, но он просто коротко кивнул Каю, прежде чем обойти меня и исчезнуть за углом.
Встреча длилась меньше двадцати секунд, но ледяное прикосновение его взгляда пробежало дрожью по моей коже.
— Кто это был? — Кто бы это ни был, он определенно был членом клуба и он видел, как мы с Каем вместе выходили из фортепианной комнаты.
Мое сердце заколотилось от паники.
— Вук Маркович, более известный как серб. Он не любит, когда люди называют его по имени. — Кай не стал вдаваться в подробности, но его тон подсказал мне, что в этой истории было больше, чем он показывал. — Не беспокойся о нем. Он ничего не скажет. Он держится особняком.
Я решила поверить ему, хотя бы ради сохранения своего рассудка.
Я оглянулась через плечо, когда мы шли к лестнице. Холл был пуст, но я не могла избавиться от холодка, пробежавшего по моему затылку, — такого, который возникает, когда кто-то наблюдает за тобой.
ГЛАВА 16
Выходные на День благодарения я провел в отеле, чередуя работу с Изабеллой. В частности, фантазировать об Изабелле, пытаясь работать.
На кону стояла многомиллиардная сделка, и все, о чем я мог думать, — это о женщине, которая ворвалась в мою жизнь и разнесла ее на тысячу осколков.
Поцелуй. Комната с пианино. Два лучших и худших решения в моей жизни.
Даже сейчас, несколько дней спустя, в моей голове эхом отдавались крики Изабеллы, когда она кончала мне на руку. Я присутствовал на бесчисленных симфониях, оркестрах и выступлениях лучших и ярчайших музыкантов мира музыки, но ни одна песня никогда не звучала так сладко.
— Ты даже не обращаешь внимания. — Раздраженный голос Данте прорезал воспоминание, как зазубренное стекло сквозь шелк.
— Хмм?
Он бросил в мою сторону раздраженный взгляд.
— Я пытаюсь помочь тебе, придурок. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это выслушать. Разве не для этого мы проводим эту встречу?
Мы устроили мозговой штурм в его офисе за обедом. Помимо наших еженедельных боксерских поединков, где у нас была полная свобода избивать друг друга столько, сколько нам хотелось, мы часто советовались друг с другом по деловым вопросам. Конечно, я не мог воспользоваться его советом в половине случаев, потому что его решения граничили с незаконными, но было приятно иметь объективного стороннего слушателя.