Король холопов
Шрифт:
Голос его дрожал.
– Это бессовестный человек! – воскликнул король. – Говорите, что он вам такого сделал.
Вядух начал перечислять все обиды, но, по обыкновению холодно, не увлекаясь, в насмешливом тоне, но совершенно спокойно.
– Подай на него в суд, – произнес король.
– В суде сидит или брат его, или сват, к суду без приношения нельзя подступиться.
Лицо короля покрылось румянцем.
– Будь спокоен, – промолвил он, поднимаясь со скамьи, – я его завтра вызову к себе на суд… У меня он дела не выиграет.
Вядух
– Король, пан мой, – воскликнул он, – не делайте этого! Неоржа мне потом отомстит и живьем меня съест, а я не смогу всегда ходить к вам с жалобой. Это трудно. У вас целое королевство, о котором вы должны помнить, а не обо мне одном. Не всегда у вас свободное время, вы не всегда бываете здесь… Случится, что вы уедете на Русь…
В Венгрию, Бог знает, к кому в гости, на охоту. Вас тут не будет, а Неоржа постоянно будет с бичом над моей спиной.
– Что же я могу сделать? – с грустью спросил король наполовину убежденный.
Крестьянин вздохнул; он задумался и как будто не решался высказать то, что ему хотелось.
– Говори, – добавил король, подбодряя его.
– Вы для меня ничего не сможете сделать, – тихим голосом ответил Вядух, – и не только для меня, но и для всех наших мужиков, сколько бы их не было. Господ дворян стеречь и сдерживать их – один король без помощников не в состоянии… Вы не можете видеть и знать того, что с нами творят. Если вы спросите, вам скажут что исполнили приказание, а нас будут по-прежнему притеснять и травить… Эх! – добавил он, – я с Неоржей помаленечку устроюсь… Ни я вечно жить не буду, ни он…
Король опечалился.
– Поверь мне, хозяин, – сказал он, – я хотел бы улучшить вашу участь, но ты прав – король бессилен помочь… – Да, – добавил он насмешливо, –существует одно лишь средство. Огниво за поясом, в поле найдется кремень, а в лесу много щепок.
Крестьянин грустно улыбнулся.
– Так, – произнес он, – не один прибегал к этому средству, когда другого не было, но это, вероятно, уже последнее.
Король попросил молока.
Перед ним положили чистое полотенце, принесли свежий хлеб, усадили на скамью. Слугам приказано было ждать за воротами.
Хозяева, осчастливленные тем, что принимают такого высокого гостя, суетились, стараясь его угостить… Гарусьница даже поставила возле печки миску с молоком для собак.
Король тем временем расспрашивал старика о хозяйстве, о жизни, о заработках, о налогах…
Старый Лекса, набравшись храбрости, откровенно и без всяких стеснений, отвечал на все вопросы, как будто перед ним находился простой смертный. Король для него был гораздо менее страшен, чем Неоржа.
Без всякого намерения имя Неоржи сорвалось с уст крестьянина.
– А я могу тебя обрадовать, старик мой, – произнес король, – потому что не только тебя одного грабит Неоржа, но он попробовал и с меня драть. – Милостивый пан! А как же он посмел бы! – воскликнул крестьянин.
– Как? Так же, как и с тебя, – рассмеялся Казимир. – Ты
Вядух укоризненно покачал головой.
– Но я хорошо наказал этого наглеца, – прибавил Казимир, – и запретил ему показываться мне на глаза.
– Вот, чего ему захотелось! – рассмеялся хозяин.
– Итак, вы видите, – окончил Казимир, – что и мне не лучше, чем вам; и меня грабят. И не один лишь Неоржа, но и многие другие… Мне трудно обо всем знать и везде быть…
В таком духе у них продолжался разговор, потому что король подробно и внимательно его расспрашивал о положении и жизни мужика. Когда он, наконец, собрался уезжать, Вядух, низко кланяясь и целуя край его одежды, шепотом сказал:
– Милостивый пан, если вы желаете нам добра, сделайте это для меня и не вмешивайтесь в отношения между Неоржей и мною… Ибо он будет мстить. Я и сам смогу с ним справиться.
– Огнем? – спросил Казимир.
– Это уж надо оставить, как последнее, крайнее средство, – возразил селянин…
И покачал головой.
Хозяин провожал гостя до ворот.
Богны во время посещения короля нигде не было видно, и Кохан, бывший вместе со своим паном и столько слышавший от него о красоте девушки, оглядывался по сторонам, не увидит ли он ее. Мать, объятая каким-то тревожным предчувствием, заперла ее в комнате, и девочка могла только сквозь щели приглядываться к королю…
На обратном пути в Краков Казимир ехал впереди, а вслед за ним Кохан, для которого это посещение было непонятно и который ничем другим не мог его себе объяснить, а лишь предположением, что красивая девушка приглянулась королю.
Фаворит спросил, почему им не показали Богны.
Король взглянул на него с насмешливой улыбкой.
– Они хорошо сделали, – сказал он, – ее не для этого вырастили и воспитывали, чтобы девушка пропала. Было бы жаль ее… Дворянки и мещанки…
Те не особенно дорожат женской честью, но у мужика это святыня, и нельзя посягнуть на то, что он считает своим единственным сокровищем. Кохан начал потихоньку смеяться.
– Ваше Величество, – отозвался он, – недаром дворяне называют вас королем хлопов…
Он полагал, что Казимир этим огорчится, но слова эти лишь вызвали улыбку на устах короля.
– Ты думаешь, Кохан, что я постыдился бы быть таким, если бы мог? –произнес он. – В этом-то и мое несчастье, что я лишь король на бумаге, который много желает и мало может сделать!
Казимир глубоко вздохнул, и они молча продолжали путь.
Неоржа, о котором идет речь, владелец имений в окрестностях Сандомира и Кракова, происходил из рода Топорчиков, одного из самых старших и богатых родов в Кракове, отпрыски которого рассеялись по другим землям, и все были богаты.