Король и Королева Мечей

Арден Том

Тук-тук, тук-тук! — уныло постукивал деревянный меч по прутьям ограды парка Элдрика. Меч принадлежал одному из мальчиков, игравших в неудавшейся постановке. Его держал мальчик в алом костюме. Рассеянно, еле слышно напевая, он шел по тротуару вдоль забора.

Мальчишка в синем костюме, шагавший чуть впереди, обернулся и крикнул:

— Думаю, нам стоит поторопиться.

У маленькой труппы не было разрешения остаться в городе на ночь, а это означало, что до наступления темноты они обязаны были выйти за ворота. А уже сгустились сумерки и загорелись фонари.

Мальчик в алом костюме вприпрыжку

бросился вперед, размахивая деревянным мечом.

— Вперед, в прорыв! — воскликнул он. — Ведите, господин Раджал!

Его спутник не откликнулся на шутку. Он сердито прошипел:

— Заткнись, Нова!

Высокосветская публика, покидавшая парк, начала оборачиваться. Бродячих актеров могли увидеть из окон домов. А что говорилось в указаниях под номером «три»? Там говорилось: «Ваганы, дети Короса, должны миновать общественные места молча, потупив очи долу и памятуя о том, что самое их присутствие оскорбительно». Так и было пропечатано в разрешении на выступления в Варби, черным по белому. И почему только Нова повел себя вот так, по-идиотски? Хватило уже и того, что он испортил представление. Разве он не знал, что оно должно всякий раз идти одинаково?

Настанет день — доведет он всех до беды.

Их было четверо, и они направлялись в ваганский лагерь, или пятеро, если считать птицу-зазывалу. Мила предпочитала птицу считать. Мила была младшей сестренкой Раджала, той самой маленькой девочкой, которая исполняла роль «Зеленой с золотом». Ноги у нее, как и вся фигурка, были короткие и толстые, но она изо всех сил старалась не отставать от мальчиков. На плече у нее восседала птица по кличке Эо.

На самом деле маленькую труппу более всех тормозил актер в лиловом костюме. Этот толстяк привлекал к себе никак не меньше внимания, чем выскочка Нова. Забывшись, он мог вдруг остановиться и уставиться на траву между булыжниками мостовой, на выкрашенную зеленой краской ограду парка, на толстую ветку вяза над головой. С рассеянно-мечтательным видом он пристально наблюдал за тем, как отрывается от ветки и медленно падает лист.

— Дзади, пойдем, — время от времени окликала его Мила, возвращалась и тянула дурачка за руку.

— Бедняга Радж! — негромко проговорил Нова. — Ты только и твердишь без конца: «Нова, нельзя! Нова, нельзя!» Хоть когда-нибудь скажешь ты: «Нова, можно!»?

— Навряд ли, — буркнул Раджал и решительно ускорил шаг. — Давайте быстрее, — распорядился он. — Скоро дождь пойдет.

Нова крутанулся на пятках, подбросил меч в воздух... и не поймал.

— Нова!

— Документы! — проворчал привратник у калитки для ваганов и начал нетерпеливо прищелкивать пальцами.

Раджал, отведя взгляд, неловко развязывал шнурок, которым была затянута горловина кожаного кошеля. Он нервничал. Как правило, к этому времени документ у него всегда был наготове, а сегодня вот Нова, будь он неладен, отвлек его.

Неподалеку стояли двое стражников — вернее говоря, слонялись. По правилам, они должны были стоять по стойке «смирно» по обе стороны от калитки, держа мушкеты на изготовку. Эти же прохаживались туда-сюда и дымили сигаретками. Один из них был небрит, подбородок его украшала щетина, напоминавшая харионское ржаное поле. У второго мундир был залит элем.

В конце концов, они

всего-навсего стерегли калитку для ваганов.

— Поскорее, говнюк, — процедил сквозь зубы небритый и ткнул Раджала острием штыка.

Раджал густо покраснел. Мила что-то мурлыкала, и ему мучительно хотелось велеть ей заткнуться. Пальцы его соскользнули, и по мостовой у его ног рассыпались медяки. Нова и Мила бросились ему на выручку и принялись собирать монетки с грязной мостовой.

Стражники загоготали. Дети собирали деньги. Уснувшая птица открыла сонные глазки и пискнула.

Сгорая от стыда, Раджал подал монетку привратнику.

— Гм-м-м... — протянул привратник.

На его ладонь легла вторая монетка.

Третья.

Наконец старик привратник неохотно пошевелился и выдвинул ящик конторки, стоявшей в будке. Там лежало разрешение, выписанное для бродячих актеров на вход в город. Он глянул на разрешение, отсчитал на счетах четыре костяшки и уронил бумагу — вернее, сделал вид, что уронил.

Стражники снова загоготали, глядя на то, как Раджал бросился за помятой бумажкой и подхватил ее, как только она коснулась осклизлых от дождя булыжников.

— Славно заработали, ваганское отродье? — осклабился тот стражник, у которого мундир был залит элем, в то мгновение, когда маленькая труппа уже готова была пройти через калитку.

Раджал опустил глаза. «Эта свинья испытывает меня, вот и все», — подумал он. В пределах Варби, внутри городских стен ваганам было запрещено разговаривать с эджландцами. Раджал знал, что, если он ответит, его оттаскают за волосы, выкрутят уши и наподдадут по заднице.

Не так — так по-другому поколотят.

— Я тебя спросил: «Славно заработали?» Мы видели, сколько у тебя денег. Надо бы поделиться.

Раджал еле сдержался. Он ведь уже дал привратнику денег. Неужели мало? Да и заработали они всего ничего, жалкую горстку бронзовых и медных монеток. Хорошо, если среди них было несколько крон, а уж об эпикронах и говорить не приходилось. За кого их принимал этот гад? За «Серебряных масок»? Они были бродячими актерами, их грабили по дороге, на их лагеря то и дело совершались набеги, закон их не защищал, и все до единого их безжалостно обирали. Где бы ни появились ваганские актеры, к ним сразу тянулись противные белые пальцы эджландцев, требовавших взяток, взяток... Но эджландцы, как знал Раджал, считали, что все ваганы сказочно богаты. Они думали, что у ваганов в рубахах зашиты монеты, что их потайные карманы набиты золотом и серебром — сверкающими эпикронами, соверенами, тиралями и узорчатыми Теронами... Раджал, услышь он такое от кого-нибудь, расхохотался бы. Единственный терон, который он видел в своей жизни, был сделан из глины и, когда он его попробовал на зуб, рассыпался в порошок...

Мальчик снова сунул руку в тощий кошель, но тут его поддел локтем Нова.

— Мы уже заплатили, — прошипел он.

— Что за дела, ваган? — с ухмылкой обратился к мальчику в алом костюме небритый. — Не хочет твой дружок раскошеливаться, а?

Раджал безмолвно помолился: «О Корос на скале, услышь дитя свое. Пусть Нова замолчит, молю тебя».

Нова не замолчал. Он, дерзко сверкнув глазами, ответил стражнику:

— Я сказал, что мы заплатили.

Стражник в испачканном мундире фыркнул: