Король и Королева Мечей

Арден Том

— Господин Хэлверсайд, избавь меня от этого богохульного разговора!

Монах с обиженным видом перебрался на опушку и задрал сутану, чтобы помочиться.

Дружеская перебранка закончилась неожиданно. Затрещали сучья, послышался пронзительный тревожный свист. А в следующее мгновение на поляну выбежала тоненькая девушка в белом платье.

Хэл вскочил.

— Ланда! Что стряслось?

Поднявшись с колен, Ката набросила мундир, радуясь хотя бы тому, что он теплый. Порой она задумывалась над тем, что же она делает, шагая

на бой вместе с ненавистным войском. Иногда, когда она вместе с остальными солдатами месила грязь на зензанских проселках, ей мучительно хотелось сорвать со спины мешок, швырнуть его наземь и убежать в лес, куда глаза глядят.

Такие же чувства владели многими молодыми синемундирниками. Нирри узнала о том, что откупиться от призыва в армию можно было за пять золотых тиралей. Но таких денег большинство новобранцев не видело ни разу в жизни. Поэтому единственным спасением оставалось дезертирство. Удерживал солдат только страх. В случае поимки им грозила смертная казнь, да и потом: разве мог солдат выжить в этих лесах? Ката знала, что для многих ее однополчан леса были страшнее ежедневных мучительных переходов и даже кровавой битвы.

Ката такого страха не испытывала. К синемундирникам она питала лишь жалость и презрение и понимала, что когда придет час, она покинет их ряды, не задумываясь. Кату удерживало только обещание арлекина. А он пообещал ей, что она увидит знак. Теперь, когда войско все ближе подходило к центру Зензана, Ката чувствовала, что таинственный знак вот-вот будет явлен ей. А явиться ей он должен был у ворот Рэкса, где синемундирникам, наконец, предстояло встретиться в открытом бою с войском мятежников.

Знак должен был явиться Кате на поле боя.

Ланда раскраснелась, тяжело дышала.

— Синемундирники! О Хэл, Бэндо, мне так страшно! Прошлой ночью они снова приходили в замок! И еще вернутся! А этот рыжий капитан!

— Ланда, он не обидел тебя?

— Нет-нет! Я из-за лагеря. Тут вам опасно...

Монах застонал.

— И это тогда, когда мы только-только вернулись! И после того, как матушка Реа прислала нам восхитительную корзину с провизией!

— Помолчи, Каплун, — буркнул Бэндо и схватился за винтовку, с которой никогда не расставался. Пусть он был, как и монах, полноват и грузен, но он всегда был начеку и обладал чутким слухом. Даже теперь он насторожился так, будто враги могли нагрянуть в любое мгновение.

— Это не все, — сказала Ланда. — Прошлой ночью... — Затем, торопливо тараторя, она рассказала о событиях прошедшей ночи. — Сначала я подумала, что они — легитимисты. Потом подумала — наверное, нет. Но они прискакали на лошадях синемундирников.

— Шпики! — гневно воскликнул Бэндо.

— Мы их заперли в кладовой. Их зовут Морвен и Крам. Хэл сверкнул очками.

— И как они выглядят?

Девушка не успела ответить.

— Биди-биди-бабл!

— Диди-диди-дабл!

То катаясь по траве, то подпрыгивая, как мячики, на полянке появились двое малышей.

— Рэггл! Тэггл! — обрадованно воскликнула Ланда.

Хохоча и подтягивая

штанишки, мальчики-близнецы вскочили и выпрямились, услышав голос Ланды. По-детски пухлые, кудрявые, с красными платками на шеях, они выглядели словно миниатюрные копии Бэндо. Было время, когда у них имелись обычные имена. Было время, когда одному повязывали желтый платок, а второму — зеленый, но это было бесполезно. Каждый из них норовил отозваться не на свое имя, кроме того, они нарочно менялись шейными платками. Вот так малыши и превратились в Рэггла и Тэггла, а кто из них был кто, этого порой не знал даже их отец.

— А мы знаем тайну! — в унисон выкрикнули они.

— Тайну? — улыбнулась Ланда и опустилась на колени. — Что же это за тайна такая?

Девушка ожидала какой-нибудь невинной шутки. Она улыбалась и даже на всякий случай прикрыла рот ладонью — а вдруг мальчишки возьмут и громко завопят.

— У Бородача — пленники!

— Что за пленники?

— Бородач им руки связал, они бегут за его лошадью! Ой, они такие потешные!

— И лица у них краснющие-прекраснющие!

— А мундиры-то синие!

Хэл и Ланда обменялись встревоженными взглядами. Бэндо рявкнул:

— Вот ведь идиот! Что он на этот раз вытворил?

— Надеюсь, — вмешался монах, — пленникам не потребуется много еды? Мы ведь их на хлеб и воду посадим, да?

— Мы их будем пытать! — гаркнул Бэндо. — Только сначала на тебе поупражняемся!

— Пытать! Пытать! — весело запрыгали близнецы. — Ой, папочка, можно я им пальчики отрублю?

— Папочка, а можно я им пальчики на ногах отрублю?

— Ну-ка, тише!

— Вон они!

Нирри в неуверенности оглядывалась по сторонам. Она стояла на склоне холма у опушки леса. Внизу раскинулся лагерь. Шатры, фургоны, стреноженные кони. Позади темнел предутренний лес.

Ката еще немного прошла вперед по склону.

— Мисс Ката, мисс Ката, где вы?

Нирри была встревожена. Обычно в это время Ката уже поджидала ее. Кроме того, теперь им встречаться было все труднее и труднее. Обстановка в роте становилась все более и более напряженной, и по утрам Нирри все сильнее и сильнее нервничала. За себя она не так уж боялась, она очень боялась за молодую госпожу. Дозорным было велено смотреть в оба. Как легко мисс Ката могла попасться им на глаза. И что тогда?

— Мисс Ката! — на этот раз шепотом окликнула Нирри, войдя в лес. Она вертелась на месте, сердце ее билось все чаще и громче.

Где-то совсем рядом зашуршала листва.

Нирри ахнула и испугалась по-настоящему. Она вспомнила пьяные речи сержанта Флосса, заявившегося к ней в кухню несколько дней назад. Он явно хотел просто напугать ее, но Нирри не сомневалась: в том, что он говорил, была доля правды.

«Вотчина Багряного», — вот что он сказал. «Вотчина Багряного?» — переспросила Нирри. «Ну да, мы уже давно идем по его краям». — «По чьим краям-то?» — непонимающе спросила Нирри. «Слушай, повариха, ты что, не слыхала про пресловутого Боба?» — «Про... пресловутого? Это птичка такая?»