Король и Шут. Как в старой сказке
Шрифт:
Т.И. столбика – это три альбома, которые мы должны были записать в дальнейшем. Ничто в то время (да и позже) не казалось нам невозможным. В итоге мы выбрали столбик с одиннадцатью песнями (записали в итоге двенадцать). Еще один столбик (альбом) был полностью «электрическим», но электроинструментов и барабанов у нас не было. А в третий вошли песни, которые мы не могли записать из-за нехватки профессионализма. Договорились, что разберемся с ними позже. А пока решили записать самые новые, вот они:
«Ересь»
https://balu.kroogi.com/ru/download/3132035-Kontora-Eres.html
1. Альфред Копысов
2. Весна
3. Моя
4. Песня сумасшедшего
5. Уложенный
6. Все когда-нибудь умрем
7. ПТКП не СС (Памяти тех, кто погиб не своей смертью)
8. Кости
9. Пьянка
10. Тревога и печаль
11. Девушка без ноги
12. PIG
Музыка: Горшок (1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 11); Балу (10); Князь (12).
Стихи: Балу (3, 4, 6, 7, 8, 10); Горшок (1, 5, 11); Князь (2, 9, 12).
В записи участвовали:
Горшок – вокал (1–12), гитара акуст. (1–9, 11, 12);
Балу – эл. гитара (1–5, 7, 8, 9), пианино (3, 7, 10), подпевки (2, 4, 8), перкуссия (8), бубны (5, 7), флейта (6, 7, 12);
Князь – гитара (12), подпевки (2, 3, 9, 10), вокал (12);
Вася – эл. гитара, подстукивание (4);
Поручик – стучание по канистре от пива (1, 6, 12).
Все сценки между песнями – Горшок, Балу, Князь, Вася.
Текст мелким шрифтом – это то, что я написал на кассете двадцать пять лет назад. Мне тогда показалось, что так солиднее будет. На самом деле и тогда, и еще долгие годы после мы совершенно не делили стихи и музыку на «мое» и «твое». У нас была общая идея, и она не только объединяла нас, она была выше и главнее любого из нас по отдельности. На тот момент нас было пятеро. Я думаю, что если бы тогда случайно не подписал кассету, то сейчас бы и не вспомнил, кто что делал. Неважно, кто какой вклад внес в общее дело, важно, чтобы в итоге получилось нечто прекрасное и волшебное. Это все было наше.
Немного о песнях, историях их создания, людях, их создавших, и волшебном процессе звукозаписи. Инструментов у нас не было. Перед записью я выпросил у мамы сто рублей и купил у одноклассника электрогитару «Орфеус» [1] болгарского производства, а еще среднюю блокфлейту. Играть на ней я не умел, но быстро учился, а других инструментов в продаже все равно не было. Гитару мы подключали поочередно то к телевизору, то к виниловому проигрывателю, в зависимости от требований к звуку для каждой конкретной песни. Также надо вам сказать, что моя мама работала музыкальным работником в детском саду, и мама Горшка тоже работала музыкальным работником в детском саду, но в другом. Проведя рейд по местам работы наших мам, мы изъяли все предметы, похожие на музыкальные инструменты, как-то: детские бубны, что-то похожее на маракасы и разное другое. Из бумаги и палок были изготовлены инструменты, изображающие шелест листвы и потусторонние звуки. Я принес из дома двенадцатиструнную гитару, которую выпросил у брата-студента, и много пустых вымытых консервных банок – мало ли на что сгодятся. Ну а пианино что у меня, что у Горшка в доме стояло всегда. Одним словом, подготовились идеально.
1
Вот небольшая ржачная ремарка, связанная с дальнейшей историей этой гитары. Немногим позже у Поручика случился очередной приступ деятельности. Он вдруг сообщил нам, что мы ничего не понимаем и звук у гитары плохой. И сейчас он, Поручик, отдаст гитару на реставрацию и тем самым докажет свое организаторское превосходство. Короче, забрал гитару. Первые две недели мы спокойно ждали. Еще две настойчиво интересовались, где гитара. Еще неделю Пор лил нам в уши, как он ездит в какую-то фирму «Аккорд» и требует ускорения процесса. Еще через неделю он в лицах рассказывал, какой скандал он устроил, потому что мастер все перепутал и вместо белого покрасил гитару в черный. Я человек доверчивый и всегда верил друзьям, а вот Горшка все это очень быстро забодало. Он пошел к Пору домой и нашел нашу гитару. Разобранную до винтика и покрашенную толстым слоем черной
8. «Ересь», Процесс
Альбом мы записывали на кассетный магнитофон «Соната-216», который Князь приносил к Горшку. Его мы решили использовать из-за цифры 2 в названии, что, как известно, означает класс магнитофона (4-й – самый говенный, а 0-й – хороший). Также в дело пошел магнитофон «Квазар-303», который я недавно купил у Васи. Собственно, ничего другого у нас не было, и достать было негде. В процессе записи я сделал открытие, что если на моем магнитофоне нажать кнопку «Воспр.» чрезмерно сильно и утопить в корпусе, зафиксировав отверткой, то пленка будет крутиться быстрее, и записанные голоса будут смешными и мультяшными. Этим мы воспользовались в первой песне, а потом и в сценках, которые записывали между песнями. Все сценки – это чистая импровизация, и записаны они были с одного дубля. Импровизированными также были и все партии на пианино. Никто из нас играть на нем не умел, а стало быть, нечего было и репетировать. Тем не менее долгая жизнь рядом с инструментом научила меня, что сочетание некоторых клавиш звучит очень прикольно, а некоторых – так и вовсе красиво.
Рисунок М. Горшенева
К записи песен мы отнеслись очень серьезно и записывали каждую по несколько раз, пока не добивались нужного результата. Тусовались мы тогда очень разношерстной компанией, но к записи были допущены только следующие люди:
Вася – наш друг, одноклассник и боевой товарищ. На запись всегда приходил вовремя, как на работу, и поэтому участвовал во всех сценках, а в «Песне сумасшедшего» даже сыграл на «Орфеусе» и постучал по пластиковой канистре. По-настоящему его звали Шурик Васильев. Не родственник. Но о нем чуть позже;
Поручик – приходил несколько раз и постучал по той же канистре в трех песнях. К записи юмористических сценок допущен не был;
Балу – то есть я. Все организовал, везде, где надо, играл, пел и настраивал уровень на магнитофоне. В нескольких песнях умудрился одновременно сыграть на пианино, гитаре и флейте, да еще на бубне постучать и спеть;
Князь – участвовал везде, где мог. В последний день записи Горшок говорит:
«А вот у Андрюхи еще песня есть, ничего такая, только она на английском языке».
Мы ее и записали со второго дубля. Таким образом, Князь заложил традицию делать все в последний момент, чем мы не без успеха пользовались в дальнейшем;
Горшок – пел, плясал и идеологически поддерживал.
Когда запись была окончена, встал вопрос о названии альбома. Решить было непросто: мы с Горшком долго обсуждали и спорили, недели две. Гуляли и рассуждали о Боге, о вере, о жизни. О том, что, возможно, для Бога наша жизнь – грязь, но нам без нее не в кайф. О непознанном и непознаваемом и о том, как опасно их путать. О мистике и всякой непонятке. Есть ли она, и если есть, то что с ней делать. Можно ли представить себе непредставляемое (это Горшка интересовало, и тут мы не сошлись: я считал, что можно, а он – что нет). Немного об инопланетянах (решено было на них наплевать и вообще всячески презирать такие мелкие вопросы). Ну и о прочих вещах, о которых, наверное, говорят все мальчишки в пятнадцать-шестнадцать лет.
В итоге решили назвать альбом «Ересь», а ниже приписать:
«Памяти человека Га-Ноцри Иешуа».
Ересь – для крутизны, а остальное – для того, чтобы подчеркнуть наше отношение к Христу, когда он был еще на земле.
9. «Старая церковь», «Кладбище»
Начало было положено. После «Ереси» мы стали сочинять песни еще активнее. Андрюхиных стихов и музыки в нашем творчестве становилось все больше. Причем зачастую сначала был рассказ, комикс или просто картина, а уж потом из этого рождалась песня.