Король и Шут

Туровников Юрий Юрьевич

Шут и ухом не повел.

— Дядя, тебе вопрос задали конкретный и надеялись получить прямой ответ, а ты юлить начал, как шпион какой. Не местный, так и скажи, а если у тебя кулаки чешутся — это другой разговор. Я бы поддержал вашу идею, но, к сожалению, у меня дел много, не до этого сейчас. А посему не тратте мое время, отвернитесь и не смотрите в нашу сторону.

Прохор прекрасно понимал, что провоцирует мужика на драку, но по-другому разговаривать он не умел. И если здоровяк ударил хотя бы один раз, то он, шут, собрал бы все столы в кучу и возможно потерял бы сознание.

Но бородач тоже не был дураком, к чему неприятности, тем более такой щуплый противник не стал бы борзеть, не имея за спиной какой-либо поддержки. Вон, перстень дорогущий на руке. В общем, драки не случилось, что несказанно расстроило всех, кто слышал разговор и надеялся на обратное.

Шут встал и направился к стойке, за которой очередной Йохан разливал по пиво. Отхлебнув из предложенной кружки и утерев пену с губ, весельчак произнес.

— Скажи мне, любезный, а не слыхал ли ты чего про странный туман, что с моря приходит и накрывает побережье?

— Слыхал, — ответил тот. — Будь он неладен!

— Что так?

Толстяк хмыкнул, ставя кружки на поднос и отодвигая его в сторону. Его благоверная подхватила заказ и стала пританцовывать среди столиков под пристальным взглядом супруга.

— Так весь улов пропадает, у меня рыбы нет, мясо кончается. Цены на свинину и говядину выросли. Вам лучше в артель рыбацкую сходить, может, они вам чего поведают. Сейчас без работы сидят, боятся в море выходить. Скоро траву жрать начнем, да собак бездомных. Такие дела, господин королевский шут. А вы зло забарывать прибыли?

Прохор удивился.

— Откуда ты про это прознал?

— Сорока на хвосте принесла. Таких перстней, как у вас, раз-два и обчелся. А про ваши подвиги уже легенды слагают и детям на ночь рассказывают.

— Ну да… — хмыкнул рыжий балагур, удивляясь скорости распространения слухов, и вновь приложился к кружке. — Спасибо за помощь.

— Не за что. И ключ от комнаты возьмите. Второй этаж, налево, первая дверь.

Шут еще раз поблагодарил хозяина заведения, спрятал ключ в карман куртки и, прихватив пиво, вернулся к своим друзьям, что уже приговорили мясо и теперь дымили табаком, откровенно скучая. Артисты оставляли желать лучшего, и Прохор твердо решил привезти сюда Броуменских музыкантов. Если местные только и успевают ссыпать заработок в сундучок, то что здесь будет твориться, когда Михась с Дроном затянут свои песни? И подумать страшно! Но на данный момент были дела по важнее.

Шут сел за стол и посмотрел на друзей.

— Скучно?

— Да, — ответили те хором, выпуская клубы сизого дыма в потолок.

Ни есть, ни пить уже не хотелось, да и сна не было ни в одном глазу. Прохор попросил одного из проходящих артистов сыграть что-нибудь повеселее, пообещав в случае удачного исполнения заплатить аж золотой. Музыканты старались, как могли. По мнению друзей, у них получалось коряво, но лучше, чем до этого. Не так скучно и уныло. Появилась даже некая девица, что пела слегка фальшивя и стуча каблуками по полу. Основная масса посетителей уже влила в себя достаточное количество вина и пива, поэтому закрывала глаза на подобные недостатки или попросту ничего

не соображала в этом искусстве.

— В общем, так: мы с Фрэдом с утра пойдем, отыщем рыбацкую артель, поговорим с мужиками, узнаем, что к чему, а ты готовь свой воздушный шар. Он может нам понадобиться в любое время, — в этот момент мимо пронесся халдей с подносом, полным тарелок, и случайно толкнул Прохора. Тот пролил на себя пиво, но предельно вежливо сделал замечание торопыге, который одной рукой держал поднос, а другой пытался вытереть куртку шута. — Смотри куда несешься, кривоногий! Когда-нибудь на моем месте может оказаться другой, и ты всю оставшуюся жизнь будешь не бегать, а ходить. И то под себя.

Фрэд с Даниэлем покатились со смеху. Халдей извинился и исчез с глаз долой. Поговаривают, что однажды в какой-то таверне посетитель застрелил из пистоля разносчика, потому что тот был весьма надоедливым и непочтительным. Правда это или нет, никто не знал, но, тем не менее, теперь халдеи стали более учтивыми и боялись лишний раз рот открыть.

Посидев еще некоторое время, троица покинула трапезный зал и отправилась в комнату. Пиво и усталость дали о себе знать.

Проснулись с первыми петухами, а точнее с последним криком бедной птицы, которой повар оттяпал башку. Несчастной суждено было стать основной составляющей обеденного супа. Видимо, осознавая это, петух и верезжал на весь задний двор, но не долго.

Прохор, спавший без задних ног, первый открыл глаза и сел на кровати.

— По сравнению с куром, наше утро задалось, хотя могло быть и хуже.

— Что может быть хуже, чем проснуться вдалеке от родного дома, в какой-то гостинице, кишащей клопами? — вздохнул Фрэд, который спал не раздеваясь. — И белье тут явно не первой свежести, — и он брезгливо, двумя пальцами, откинул одеяло.

Зато мастер прямо светился.

— А мне все нравится. Когда еще побываешь тут? — Он посмотрел в окно.

Заря только-только занялась, окрашивая небо. В комнату ворвался свежий ветер. И Даниэль и Прохор одновременно втянули полной грудью солоноватый воздух.

— Хорошо! — закатил от удовольствия глаза шут, стягивая рубаху и оставаясь в одних портках. — Полей-ка.

Он склонился над тазиком, что стоял на табурете в углу. Мастер взял ковшик, зачерпнул воды из бочки, стоящей тут же, и плеснул балагуру на спину. Тот принялся растираться. Брызги полетели в разные стороны. Обтеревшись полотенцем, Прохор поменялся с Даниэлем местами. И только писарь отказался умываться.

— Чего радуетесь, как дети? Тьфу…

— Умойся, слуга пера и папируса, а то грязью зарастешь! — посмеялся мастер, тряся сырой шевелюрой.

— Я тут не могу, тем более при посторонних.

Прохор с Даниэлем переглянулись.

— Это мы-то посторонние?! — весельчак округлил глаза. — Стеснительный какой. Ты с бабами такой же смелый?

Писарь покраснел и отошел к окну.

— А я, вообще, воды боюсь, и ничего, — сказал изобретатель. — Может, мокнуть его?

— Леший с ним, — отмахнулся шут. — Но когда от него вонять начнет, будет спать на улице.