Король и Злой Горбун
Шрифт:
– Самолет? – буркнул Демин.
– Он самый.
Зазвонил телефон. Трубку снял Гончаров и почти сразу протянул ее мне:
– Вас!
– Это Колодин?
Девичий голос.
– Вы вчера сказали, чтобы я позвонила.
– Я? Сказал?
– Да, перед премией этой, перед вручением.
И тогда я вспомнил. Та самая девчонка, с удивительным взглядом печальных глаз. Я даже вернулся, а ее уже не было.
– Я вас слушаю.
–
– Да, рассказывайте.
– Я прошу помочь!
Уж не истерика ли? Я украдкой вздохнул.
– Что от меня требуется?
Она не сразу ответила.
– Не знаю. – Это уже после паузы.
– Вы подумайте, – со всей доступной мне благожелательностью предложил я. – А потом перезвоните.
– Они хотят, чтобы я умерла! – неожиданно выпалила моя собеседница.
– Кто? – опешил я.
– Мои родители. Моя мать.
– Это действительно так серьезно?
– Очень! Вам когда-нибудь хотелось умереть? Ну, так, чтобы вас совсем не было?
– Многократно, – подтвердил я.
Мой ответ, вероятно, сбил ее с толку.
– Я серьезно.
– Я тоже, – сообщил я. – Вас как звать?
– Анастасия, – ответила девушка. – Настя.
– Наста, приезжайте на телевидение. Я буду вас ждать.
– Прямо сейчас?
– Ну конечно.
Я положил трубку. Демин и Гончаров вопросительно посмотрели на меня.
– Сейчас сюда придет человек, который хочет умереть, – сообщил я.
– У человека проблемы? – осведомился Илья. – Есть причина для самоубийства?
– Угу.
– Какая?
– Не знаю, но догадываюсь. Несчастная любовь. В таком возрасте это обычное дело.
19
Я почти не ошибся.
– Здравствуйте, – сказала Настя.
Демин, ценитель женской красоты, замер и смотрел на гостью не мигая.
– Здравствуйте, – ответил я ей. – Я Колодин.
– Я и не сомневалась.
Легкая улыбка, чуть печальная, и взмах пушистых ресниц. Демин заерзал на стуле. Я сделал вид, что не замечаю его терзаний.
– Вы вот здесь садитесь, – предложил я. – Кофе хотите? Или чаю?
– Нет, спасибо.
Присела на самый краешек стула, одернула платьице, сцепила на коленях длинные красивые пальцы.
– Вы студентка? – спросил я.
– Да. Третий курс университета.
– Какого? Их сейчас много.
– Университет в Москве один.
– Вы третий курс закончили?
– Перешла на третий.
– Понятно. Так что там у вас стряслось?
Настя посмотрела на меня, потом на Илью, потом на Гончарова.
– Это члены нашей съемочной группы, – сообщил я. – Они нам не помешают.
Настя замялась. Я выразительно посмотрел на Демина. Он ответил мне полным безумной ревности взглядом.
– Извините, – с деланной кротостью сказал я своим товарищам. – Не могли бы вы оставить нас одних?
Гончаров поднялся сразу и с готовностью, а Демин замешкался. Я всучил ему кассету с наказом передать ее Огольдову. Недовольный таким оборотом дела Илья, у которого даже усы обвисли, вышел за дверь.
– Извините, – сказала ему вслед Настя.
Когда мы остались одни, она провела по лицу тыльной стороной ладони, снимая несуществующую паутинку.
– Все дело в моей матери, – сообщила она. – У нее собственные представления о жизни, и это ужасно.
В данном вопросе я не был с ней согласен, но промолчал, ожидая продолжения.
– Она все всегда и обо всем знает лучше всех, – сказала Настя голосом, в котором без труда прочитывалась стойкая и застарелая обида на мать. – Где учиться, что носить, как питаться, за кого замуж выходить…
Кажется, мы подходили к главному. Я изобразил интерес.
– Она хочет выдать меня замуж.
Настя выразительно посмотрела на меня, предлагая оценить весь ужас сего кошмарного намерения.
– А вы против, – догадался я.
– Да… То есть нет… В общем, да, конечно, но не совсем… Словом, вы меня неправильно поняли…
– Я тоже так думаю, – подтвердил я. – У меня с понятливостью всегда были проблемы.
– Я серьезно!
– И я, – утешил я ее.
– В общем, у меня есть парень. Костик. Константин. Мы с ним дружим. Он очень хороший.
Я кивнул, подтверждая, что и не думал иначе.
– Он по компьютерам большой специалист.
Я опять кивнул.
– И я его люблю.
Настя нервно хрустнула пальцами. Что-то там у них с Костиком, похоже, не клеилось.
– И он меня, кстати, тоже. Но мать – против!
– Чья мать?
– Моя, чья же еще! Костика – та хоть прямо сейчас, а моя – ни в какую.
– Не любит Костю, да?
– Да он ей безразличен!
– Так в чем же дело?