Король Мечей

Муркок Майкл Джон

Корум нахмурил брови. Может ли все это быть делом рук Гландита? Гландит не чародей. Он животное, грубая скотина, солдат с обагренными кровью руками, недурной стратег, и в определенном смысле в нем много достоинств, однако ему всегда недоставало ума и коварства, да и желания прибегать к колдовству, ибо он до смерти боялся его.

И все же во всем Царстве нет никого, кроме Гландита, кто бы по собственной воле согласился стать прислужником Хаоса, а без этого Хаос не в силах проникнуть в Царство…

Корум решил обождать с выводами. Пока ему слишком мало известно. Только бы добраться до Халвига-ан-Вак, до Храма Закона, – там уж он сумеет вызвать Лорда Аркина и испросить у него совета…

Корум прошел в залу, где хранилось оружие и доспехи, и достал

серебряную кольчугу, серебряные поножи и конический шлем с тремя гравированными символами. Поверх доспехов набросил алый плащ. Затем выбрал оружие – лук, колчан со стрелами, копье, боевой топор весьма искусной работы. К поясу пристегнул длинный, массивный меч. Снова он собирался в поход… Зрелище было великолепное и устрашающее; особенно поражали воображение шестипалая сверкающая Рука Квилла и изукрашенная драгоценными камнями повязка, скрывавшая Глаз Ринна. Как молился Корум о том, чтобы никогда больше не надевать доспехов, не сражаться чуждой рукой, приросшей к его запястью, не заглядывать чуждым глазом в запредельный мир Небытия и не звать оттуда на помощь мертвецов. Но в глубине души он всегда понимал, что силы Хаоса не сдались, что худшее впереди…

Он чувствовал себя совершенно обессиленным, ибо сражение с собственным безумием столь же изматывало, как и настоящее сражение.

Вошел Джари. Он уже собрался в путь. Презирая доспехи, Джари ограничился стеганой кожаной курткой, изукрашенной золотыми и серебряными бляхами вместо нагрудной пластины, – его единственная уступка голосу разума. Широкополая шляпа лихо заломлена, длинные, блестящие, тщательно расчесанные кудри рассыпались по плечам. Джари был одет в ярко-алый шелк и атлас, в изящные сапоги с красными и белыми кружевами и являл собой воплощенное щегольство. Только меч на поясе несколько смазывал впечатление. На плече у Джари сидел черно-белый крылатый кот – неизменный его спутник. В руке Джари держал флакон с узким горлышком. Внутри клубилась коричневатая жидкость.

– Лекарство готово. – Джари говорил медленно, словно в забытьи. – По-моему, оно действует как надо. Все точно рукой сняло, хотя теперь меня клонит в сон. Впрочем, голова должна проясниться. Во всяком случае, я надеюсь…

Корум посмотрел на него с подозрением.

– Возможно, оно усмиряет безумие – но как мы защитим себя в случае нападения? Джари, оно же усыпляет разум!

– Уверяю тебя, это совершенно не так. – Джари мечтательно улыбнулся. – И потом, у нас нет выбора, Корум. Что до меня, то я предпочту почить в мире, нежели умереть от муки душевной.

– Это я тебе обещаю. – Корум взял флакон. – Сколько я должен выпить?

– Снадобье очень сильное. Довольно капли на кончике пальца.

Корум потряс флакон, смочив кончик пальца. Потом осторожно лизнул и вернул Джари флакон.

– Ничего не чувствую. Возможно, оно не действует на организм вадхагов.

– Возможно. А теперь надо дать Ралине…

– И слугам.

– Да, и слугам. Это будет справедливо.

Они стояли во внутреннем дворике, стряхивая остатки снега с накрывающего воздушный корабль навеса; Джари сдернул ткань: обнажился металлический корпус, весь в ярко-синих, зеленых, желтых разводах. Джари медленно вошел внутрь и принялся колдовать над разноцветными кристаллами управления, вделанными в панель носовой части. Корабль был не слишком велик – гораздо меньше того, на котором они летели в первый раз. Когда отключалось невидимое защитное поле, он становился открыт для стихий. Легкий рокот пронесся по кораблю: он слегка подпрыгнул и завис в воздухе в дюйме от земли. Корум помог подняться Ралине, поднялся сам, прилег на кушетку и стал наблюдать за приготовлениями Джари.

Джари двигался не спеша, с легкой улыбкой на лице. Корум смотрел на друга, и у него было хорошо на душе. Он взглянул на Ралину, прилегшую на соседней кушетке, и увидел, что она почти дремлет. Снадобье действовало превосходно, ибо чувство бешеной ярости испарилось. Но где-то в подсознании Корума жила мысль о том, что нынешняя эйфория не менее опасна, чем прежняя

ярость, что в некотором смысле они сменили одно безумие на другое.

Он надеялся, что они избегнут участи Бвидита, что никто не нападет на них в пути, – и дело было даже не в том, что лекарство почти усыпило их: и Джари, и Корум были абсолютно не знакомы с искусством воздушного боя. Единственное, на что был способен Джари, – это вести корабль в требуемом направлении.

Наконец корабль поднялся в серый холодный воздух и полетел на запад, вдоль побережья – к Ливм-ан-Эш.

Корум смотрел вниз, на землю, унылую и замершую, и гадал, придет ли еще весна в Бро-ан-Вадха. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать Джари, но тот был всецело занят кристаллами.

Тут Корум заметил, как маленький черно-белый кот соскользнул с хозяйского плеча и вылетел из корабля. Некоторое время он держался рядом, потом отстал и исчез вдали, за линией холмов.

С минуту Корум размышлял, отчего это кот покинул их, потом напрочь забыл о нем и снова принялся рассматривать проносящуюся внизу землю.

Глава 4

Новый союзник графа Гландита

Маленький кот летел весь день, беспрестанно меняя направление, – он следовал невидимой извилистой тропинке в небе. Тропинка свернула к морю, и кот помедлил в нерешительности, потом все-таки повернул и полетел над прибрежными скалами, а потом над водой, которую ненавидел. Вскоре показались острова.

Это были Нхадрагские острова, где жили остатки народа, во имя спасения жизни отдавшегося в унизительное рабство мабденским захватчикам. И хотя теперь рабство кончилось, нхадраги настолько выродились, что тихо вымирали от бездеятельности, не в силах даже ненавидеть вадхагов.

Кот искал какую-то цель, следуя скорее не физическому, а психическому запаху, который лишь он был в состоянии различать.

Ему уже доводилось чувствовать нечто подобное, в Каленвире, где собрались толпища мабденов и совершался обряд вызывания изгнанных ныне богов – Пса и Рогатого Медведя. На сей раз, однако, кот действовал сам по себе; его хозяин, Джари-а-Конел, не приказывал ему лететь на Нхадрагские острова.

Самый большой из островов, помещавшийся почти в центре зеленого архипелага, звался нхадрагами Малифуль. Как и на всех прочих островах, на Малифуле было множество руин – развалин городов, замков, селений. Некоторые рассыпались от времени, однако большинство было разрушено ордами варваров во времена короля Лайр-а-Брода. Поход на Нхадрагские острова возглавлял граф Гландит со своими убийцами-денледхисси, как и последующие походы на крепости вадхагов. Мабдены стерли с лица земли всю вадхагскую расу, за исключением Корума – так он сам полагал. Уничтожение двух древнейших рас – шефанхау, как называл их Гландит, – заняло несколько лет. И те и другие были не готовы к натиску мабденов, они просто не допускали мысли, что существа, немногим отличающиеся от животных, обладают реальной силой. И они погибли.

Лишь немногих нхадрагов пощадили мабденские варвары: они использовали их как собак, заставляли вынюхивать сородичей, выслеживать заклятых врагов – вадхагов, рыскать по другим Измерениям и потом рассказывать своим господам, что там происходит. То были рабы по натуре, самые трусливые из всей расы – и они предпочли прислуживать и унижаться, но не умереть.

Кот заметил несколько стоянок среди городских развалин. Нхадраги возвратились сюда после битвы при Халвиге, в которой их хозяева были наголову разбиты. Они даже не попытались заново отстроить разрушенные замки и города, а жили как дикари; многие из них даже не подозревали, что эти руины были некогда зданиями, выстроенными их же предками. Нхадраги одевались в меха и металл, по своему обычаю, – смуглокожие, с приплюснутыми носами, с торчащими космами и кустистыми бровями, нависавшими над глубокими глазницами. Это был коренастый, крепко сколоченный народ, мускулистый и физически крепкий. Некогда нхадраги обладали могуществом и высокой цивилизацией, как и вадхаги, но упадок их был стремительным и необратимым.