Король на площади
Шрифт:
Взяв меня за руку, Кароль решительно зашагал прочь от многолюдья. Найдя укромный уголок в самом конце пристани, мы без сил повалились на нагретый солнцем песок.
Глава 23
В которой с глаз спадают шоры
Некоторое время они просто сидели, вытянув ноги и тупо уставившись на бухту. Где-то — даже сощурившись, не увидишь — догорал его дом, но и об этом он думал безо всяких эмоций. Они выбрались — вот что главное. И еще то, что в Ристе — в его городе! — кто-то, наплевав на королевскую волю, открыто и нагло применяет смертельную магию…
Он повалился на спину, даже не зашипев, когда
— Ну как? — еле шевеля языком, поинтересовался он.
Эмма, осев на пятки, окинула громадный художественный пасьянс придирчивым взглядом.
— Ну, в общем-то неплохо, самые важные остались целы. Хорошо, хоть часть набросков хранится в доме Грильды.
— У тебя кровь на шее.
— Да? — Женщина удивилась, ощупала шею и содрала уже подсохшую ссадину. Критически осмотрела его самого. — А ты как? Выглядишь, будто вырвался из когтей огромной кошки! Что это было?
— Что? Колдовской град, конечно.
— Нет, вот это… — Женщина покрутила над головой рукой, изображая нечто вертящееся.
Он с кряхтеньем уселся на песке.
— А, это… Руна Иса — «Лед». Ледяной щит от магических заклятий.
— О-о-о, — с уважением протянула Эмма. — Да, ведь у вас же в Ристе рунное волшебство! А я вот совершенно не владею никакой магией, ну так, самыми простенькими заклинаниями — кровь там остановить, зуб заговорить…
— О да. Никакой. Кроме той, что переносит тебя в картину, а потом — в нужное место. Портал-картина — о таком он еще не слыхивал!
Эмма равнодушно пожала плечами.
— Пьетро как-то рассказывал про одного старого художника, который, по легендам, мог путешествовать по миру своих картин… Когда нужда так велика, все средства хороши. Вот я и решила попробовать.
Женщина критически оглядела потрепанный и оборванный подол юбки. Он ожидал новых причитаний об убытках в гардеробе, но Эмма горестно вздохнула по совершенно другому поводу:
— Как хорошо, что я не перетащила в твой дом все краски, кисти и холсты!
— Составь список, верну всё и с прибытком.
Стараясь не слишком сильно морщиться и не слишком громко шипеть, он поднялся на ноги.
— Давай-ка сейчас по домам. Мне еще придется брать подмогу и возвращаться. Заодно посмотрю, что там целого осталось.
— Ты что, в таком виде и пойдешь? Хоть умойся.
Он отмахнулся:
— Да ладно, подумаешь, загулял моряк да подрался! Но вот что, Эмма. Мы, наверное, отложим портрет до лучших времен, пока я не разберусь со всеми этими нападениями…
Художница запротестовала отчаянно, словно когда-то любимая, а теперь надоевшая женщина, с которой он внезапно решил расстаться:
— Ох, нет, нет! Ни в коем случае!
— Рядом со мной явно становится опасно…
Эмма тяжело поднялась и вцепилась в его руку:
— Кароль, ты не понимаешь! Ведь именно теперь я смогу нарисовать твой портрет!
Словно шоры спали с глаз — я увидела вторую сторону натуры площадного Короля. То, как Кароль умело, стремительно, не задумываясь, убивает человека на пристани, прежде чем тот успевает поднять тревогу. То, как он произносит буднично: «Стреляй в первого, кто появится». Выражение его лица, когда он говорит, что должен разобраться со всеми этими нападениями… Его крик, полный гнева, ненависти и страстного азарта, когда он кидает в воздух амулет Льда, — крик хищной птицы, пикирующей на опасного соперника…
Он не прятал эту свою часть,
И я теперь действительно знаю, каким его нарисую.
— Эмма, мне сейчас просто некогда этим заниматься!
И он прав: то, что ему надо сделать, действительно важно, просто жизненно важно. Для него самого, для его Риста… да и для меня тоже — коли я оказалась к нему так близко.
А мне важен его портрет — ведь я уже его вижу, я уже поймала волну… Есть во Фьянте сумасшедшие купальщики, которые катаются по неспокойному морю на плоской доске. Я спросила как-то, очень ли это трудно? Нет, ответили мне, главное — поймать свою волну. Сначала я это выражение запомнила, потом еще и поняла. Волна может уйти, дождусь ли я следующую… Сумею ли поймать нужную?
Кароль слушал с бесстрастным выражением лица — он изо всех сил старался быть со мной терпеливым, но вовсе не портрет его сейчас занимал. Кивнул:
— Я понял. Выберусь на сеанс, когда смогу. А пока составь список всего, что тебе нужно… да, кстати, не забудь упомянуть те порванные чулки и потерянные туфли! Давай провожу тебя до твоей улицы.
— Ну уж нет, я — женщина приличная! Зачем мне такой разбойник в сопровождающие?
Кароль ухмыльнулся.
— Ладно, поплетусь в отдалении…
Глава 24
В которой в Рист приходит осень
Кароля не было неделю. Но, судя по слухам, которые разносились по площади, все эти дни он был очень-очень занят. Говорили, что в стране опять началась облава на чародеев, да не каких-то там странствующих или деревенских, а бывших королевских советников. Значит, у Кароля дела идут…
Но и у меня двигались. Понемногу. Отработав свое на площади, я бегом бежала домой. Если кто смотрел на меня со стороны, вполне мог подумать, что женщина торопится к любовнику: щеки горят, глаза сияют, губы улыбаются в предвкушении… И ни за что бы не поверил, что я спешу лишь на свидание с портретом. Благо что Кароль не обманул и у меня вновь было все необходимое, доставленное мальчишкой-посыльным. Даже встречи и беседы с Олафом уже не так меня занимали; кажется, он обижался… Каждый вечер вежливо, но твердо отклоняла я и приглашения дамы Грильды попить чайку и поболтать, как водится: мне очень жаль, но срочная работа, не могу подвести заказчика, иначе потеряю репутацию и деньги. Сочетание слов «репутация-деньги» действует на мою достойную домохозяйку безотказно. Освобожденная, я прорывалась к себе в комнату, переодевалась в старое платье и бралась за кисть.
И обнаруживала, что уже глубокая ночь, лишь когда догорающие свечи начинали коптить и мигать. С сожалением откладывала кисть; сидела на кровати, с удовлетворением рассматривая портрет напротив. Все у меня получается. И если ничто не помешает, вскоре я его закончу.
…И наверняка распрощаюсь с Каролем: кому же понравится, когда показывают его собственную изнанку ему самому и окружающим людям?
Но даже это сейчас не могло омрачить мое безоблачное настроение.
Все вокруг стало таким ясным и прозрачным — в королевство по-кошачьи мягко прокрадывалась осень. Густыми молочными туманами, превращающими утренний Рист в город-призрак. Золотыми нитями, каждую ночь вкрадчиво вплетаемыми в изумруды крон. По-летнему теплыми днями и ярко-звездными холодными ночами. Густой лазурью неба — даже расцветающей весной и полуденным летом не бывает такой ясной высокой голубизны. Праздничными кострами хризантем, георгинов и астр, разноцветьем вересковых ковров, эрики и безвременников, напоминающих о том, что весна прошла, но весна снова будет…