Король Нимф
Шрифт:
Черты ее лица расплылись в экстазе, и она задрожала.
– Эта дрожь отвращения?
– спросил он напряженно. Подушечки его пальцев поглаживал нижнюю часть ее груди.
– Именно, - выдохнула она.
– Мне тоже противно. Фу, как же мне противно. Видишь, как я дрожу от мощи моего отвращения.
– Это... наихудшая вещь... которая когда-либо со мной происходила, - выдохнула она задыхаясь. «Я должна заставить его остановиться, - подумала Шей.
– Должна заставить его остановиться... только... чуть позже». Его пальцы были горячими, обжигающими и все, чего они
«Его тело было, словно проводом под напряжением», подумалось ей, а затем ее мысли заволокло туманом, и она поглощала только удовольствие, когда его рука накрыла ее обнаженную грудь. Инстинктивно, она раздвинула ноги в немом приглашении полностью овладеть ею.
Он не принял его. Вместо этого только слегка приподнялся.
Она почти выругалась.
Другой рукой он медленно продвигался по подолу ее рубашки.
– Если я лягу на тебя, то завладею тобой, - пояснил он. – Но сначала я хочу увидеть тебя.
– Да, - откликнулась она, недоумевая, кто это страстное существо. Уж точно, не Шей. Ее не волновало их прошлое, не волновало, что произойдет, когда любовь пройдет и завянут помидоры, когда она приподняла свои бедра, облегчая ему доступ. Обнаженная эрекция потерлась об нее. Абсолютное наслаждение. Совершенный чувственный опыт.
Из него с шипением вырвалось дыхание, она вторила ему. Несмотря на одежду, которая все еще оставалась на ней, она чувствовала, словно он коснулся ее сущности. – Мм-м, да, - простонала она.
– Мне нравится это. Нет, ненавижу. Я ненавижу.
Низ ее живота свело судорогой. Не в силах удержаться, она повторила это еще раз, целенаправленно потеревшись о его член. Валериан втянул воздух. Он сдернул ее рубашку через голову, открывая своему взору ее груди.
– Я должен попробовать их. Должен заполучить эти сладкие бусинки себе в рот.
Шей не должна была позволить этим вещам заходить дальше, но ее любопытство взяло верх. По крайней мере, она назвала это неутолимое желание чувствовать его скользящим и наполняющим ее внутри, «любопытством». Чтобы узнать и понять, как люди становились рабами своих эмоций над этим актом.
Валериан обхватил пальцами ее запястье.
– О чем ты думаешь?
– О страсти, - призналась она.
– О сексе.
– Посмотри на меня.
Она и не думала ослушаться. Ее взгляд обратился к нему, и она замерла, пораженная тем, что увидела. Он жадно впитывал вид ее груди, как будто это была самая прекрасная вещь, которую он когда-либо видел. Как будто ее слишком бледная кожа и ее среднего размера грудь вышли на первое место в его Рождественском списке.
– Думаю, что мне еще никогда не доводилось видеть зрелища прекраснее. Твоя красота пленяет меня, - выдохнул он благоговейным голосом.
– Но ты был с тысячью женщинами, - тихо напомнила она ему.
– С тысячами намного прекрасней меня.
– Ни одна не была столько прекрасна, как ты, любовь моя.
– Я ничто, - настаивала она.
– Я...
– Все.
– Одной своей рукой он взялся за ее подбородок, большим пальцем поглаживая ее лицо. Она заставила себя взглянуть
– Я говорил тебе это. Ты все для меня.
Это было слишком удивительным, чтобы в это поверить, но все же это было всем, что она когда-либо хотела услышать. Люди никогда не говорили ей подобных слов. Слезы жгли ей глаза, но она сморгнула их. Она всегда гордилась своей независимостью, отсутствием необходимости в чужом одобрении. Но до этого момента она на самом деле не понимала, насколько невероятным могло быть это утверждение. Насколько сильной это может заставить ее себя почувствовать.
«Я должна быть холодной, - напомнила она себе, - сколько еще мне придется возвращаться к напоминанию себе об этом? Я должна быть бессердечной». Но когда ее взгляд скользнул по Валериану, она не смогла заставить себя противостоять ему.
Он нависал над ней, огромным, твердым мерцающим золотым сиянием телом. Груда мускулов, силы и возбуждения источали аппетитные волны. Его торс был твердым и подтянутым. Его член был направлен в самый ее центр, такой толстый, такой напряженный, тянущийся к ней. Его тяжелые яички покрывали золотистые волоски.
Вид, этого бога красоты и секса, заставил ее судорожно вздохнуть.
– Ты...
– она прочистила горло, - ... весьма неплох, - произнесла она. Она никогда раньше не говорила мужчинам комплименты; всегда изгоняя их из своей жизни так быстро, как только они входили в нее.
Его губы дрогнули.
– Я рад, что ты не находишь меня уродливым, потому что ты все, в чем я когда-либо нуждался.
Дюйм за мучительным дюймом он опускал свою голову. В ее горле застрял вздох ожидания. Его рот приближался к ее соску, окружив его влажным теплом. Когда его язык прошел туда и обратно по ее набухшей вершинке, ее руки зарылись в его волосах, удерживая его на месте. Другую ее грудь он мял рукой, и это двойное ощущение заставило ее выгибать бедра.
– Разве я не обещал тебе, что это будет ощущаться ужасно?
– Ужасно, просто кошмарно. Не останавливайся. – «Подождите. Разве она не собиралась сказать ему – стоп». Все вышло из-под контроля.
– Ты заставляешь меня чувствовать жар, как будто вся моя жизнь зависит от тебя.
– Он жестче всосал ее грудь, и она ахнула от удовольствия и боли, затем он лизнул ее, и она застонала от опьяняющего наслаждения.
– Когда нимфа занимается любовью, он становится полностью поглощенным этим процессом, становясь свирепым и настоящим животным. Ничего больше не имеет для него значения, кроме его женщины.
«Нуждаешься в нем также как он, кажется, нуждается в тебе», подумала она с тоской, и что-то треснуло внутри нее. Что-то надломилось. «Последние остатки ее сопротивления? Страха? Сомнения?» Они внезапно исчезли, были заменены нуждой познать его, всего его. В этот момент он стал для нее важнее дыхания.
Издав рычание, она обвила его талию своими ногами, скрестив лодыжки на его спине, и дернула Валериана на себя. Весь его вес - это блаженство. Она наслаждалась этим чувственным давлением. Купалась в своей первой истинной капитуляции. Больше не отрицая своей потребности, не игнорируя свои желания.