Король-одиночка
Шрифт:
– Белаш в Москве, не знаешь?
– Не знаю. Правда, не знаю. Кажется, еще из Праги не возвращался. А зачем он тебе? Он торопиться не будет, со стороны поглядит. Тебе не его, а Графа бояться нужно.
– Подожди… – растерялся Король. – Граф… Он что – здесь?! В Москве?!
– А с кем она три дня была, по-твоему? – цыган зло мотнул головой на закрытую дверь. – В шесть утра на «БМВ» ее привез, все наши из окон повывешивались! Я-то думал, он женится и от Розки отстанет, а он все равно, сволочь такая… Послушай, Король, дело говорю – уезжай. Он тебя кончит
Король хмуро смотрел в пол. Такого оборота он не ожидал.
– Ему, Графу, чего бояться? – нервно продолжал Петро. – Цыгане все равно ему поверят. Он – свой, а ты, извини, – гаджо. Белаш тебя и слушать не будет. Все знают, что Граф тебя пришьет, потому что ты чужой товар не отдал. Тогда, весной – помнишь, в тебя стреляли? Я потом узнавал – это Графа люди были. Ты ему живой не нужен, он теперь не уймется, пока тебя не схоронит. Сам видишь, он и не прячется…
– А зачем ему прятаться? – ехидно спросила вошедшая в комнату Роза. К вспухшему глазу она прижимала мороженую сосиску, что не помешало ей покоситься на мужа с невероятным презрением:
– Чего ему бояться-то? Тебя, что ли? Или кадя гаджэс? [22] Он – настоящий ром, а ты – колбаса вонючая! Микояновская, ту-у-ухлая!
– Ах, ты!.. – подлетел было к ней Петро, но Роза вспрыгнула на кровать, пнула ногой подушку, расхохоталась:
– Не боюсь! Не боюсь! Ну, ударь меня, ударь – что?! А убить сможешь? И детей потом сам кормить будешь? Дурак, дурак!
Петро дико взглянул в бледное лицо жены с набухшим синяком под глазом. Развернулся, вышел. Король, подумав, тронулся за ним.
22
Этого не цыгана.
На лестничной клетке Петро опустился на ступеньки. Руки у него дрожали, и цыган стиснул их в кулаки.
– Ну, вот… Видишь сам, баро… Что с ней, заразой, сделаешь, что?!
– Послушай… – подумав, сказал Король. – Графа я все равно шлепну. Но товар этот нужно найти. И быстрее. Мне к Белашу без него являться смысла нет. Как ты думаешь – где искать? Хазы Графа знаешь? Девки, квартиры, родня… Помоги, морэ.
Цыган вздрогнул, поднял голову. Его глаза смотрели испуганно.
– Ты что – сумасшедший? Не знаю я, дорогой мой, откуда мне знать?
– Может, подумаешь? – еще раз попытался Король, но Петро так отчаянно замотал головой, что длинные, курчавые волосы упали ему на лицо.
– Не знаю я ничего! Уходи, баро! Извини, но… уходи, пожалуйста! Прошу!
– Вшивота пузатая! – в сердцах поднялся Король. – Ты же все знаешь! Только боишься этого Графа до смерти, шестерка!
– Дети у меня! – взвился Петро. – Четверо! Меня убьют – ты, что ли, их кормить будешь?! Ваши дела – вы и грызитесь, а я…
– Правильно Розка тебя кроет, – уже с лестницы заметил Король. Сверху упало отчетливое ругательство, хлопнула дверь.
Он успел выйти из подъезда и пересечь залитый солнцем двор, когда сзади раздался
– Володенька! Эй! Эй! Сто-ой!
По подворотне босиком, на ходу застегивая блузку, бежала Роза.
– Фу! Насилу догнала! Что ж ушел так быстро, брильянтовый? Не посидел, не выпил, а? Так люди не делают!
– Как тебя Петро из дома выпустил? – удивился он.
– В окно выскочила, – беспечно сказала Роза. – А что? Второй этаж всего, и клумба внизу. Дай закурить.
Король достал сигареты. Затянувшись и выпустив клуб дыма, Роза смерила его сочувственным взглядом:
– Знаешь, что скажу? Ты Графа не ищи, без толку. Он тебя убьет, правда. – Она серьезно перекрестила свою красную блузку. – Ты лучше уезжай – подальше, где не сыщут. В Америку можешь? Я потому говорю, что мне тебя жалко. Хоть гаджо, а хороший человек. – Король попытался возразить, но Роза замахала на него руками. – Молчи! Слушай! Я ведь чего выскочила-то? Одна девочка тебя ищет. Скучает очень.
– Что за девочка?
– Ганка. – Роза сузила смеющиеся глаза. – Ну да, да – в Москве они. Вчера Васька в «Подкову» забегал, спрашивал про тебя. Они тебя на старом месте ждут, до темноты, каждый день.
– Ладно, – буркнул Король (только этого ему не хватало!). – Беги домой. А то Петро еще раз съездит.
– Пугали ежа голым задом! – отмахнулась Роза. – Вот клянусь, Володенька, если б не дети – давно бы ушла. Ну, что это за мужик, скажи ты мне? Поколотить толком – и то не умеет, сопля зеленая.
Она круто развернулась на босых пятках и побежала к дому.
К развалюхе за вокзалом Король подошел спустя два часа. Все подступы к старому дому буйно заросли крапивой и лопухами – он даже не сразу смог найти дверной проем с разбитыми ступеньками. На пороге миловались две беспризорные кошки. При виде Короля они брызнули в полынные дебри. Хрустя подошвами по бутылочным осколкам, он вошел внутрь.
Ганка с братом ожидали его на втором этаже, в пустой комнате. Король вошел как раз в тот момент, когда между ними происходила отчаянная беззвучная пикировка. Они ругались на своем обычном, непонятном для чужих языке, состоящем из жестов и гримас, и лишь изредка Васька отпускал вслух забористый матерный комментарий. При виде Короля он прекратил махать руками, встал и показал в ухмылке золотой зуб:
– Сто лет жить, дорогой!
Король кивнул в ответ. Жестом попросив сигарету и получив ее, Васька задумчиво почесал голый живот под рубашкой:
– Как это ты живой еще? Граф вроде зря никогда не болтал.
– Зачем звали? – хмуро спросил Король.
Сидевшая на грязном матрасе Ганка без улыбки подняла на него глаза. На ней был тот же мешковатый пиджак с полуоторванными карманами и вылинявшая полосатая юбка. Заметно выросший живот прикрывал детский фартук в синих зайчиках. Король присел рядом с ней. Ганка тут же взяла его руку и прильнула к ней щекой. Он, чувствуя неловкость, попытался высвободиться – не вышло. Васька взглянул на сестру с нескрываемым отвращением.