Король-олень
Шрифт:
Гвенвифар слушала Моргаузу словно зачарованная, хоть ее и терзало отвращение. Ну как могла женщина в возрасте Моргаузы выставлять себя в столь дурацком виде, связавшись с таким молодым мужчиной, как Ламорак? Но Ламорак не сводил с нее глаз, словно Моргауза была прекраснейшей и желаннейшей женщиной в мире. Даже Изотту Корнуольскую — она как раз подошла к трону Артура вместе со своим мужем Марком, герцогом Корнуольским, — он удостоил лишь мимолетного взгляда. А ведь Изотта была так прекрасна, что по залу пробежал легкий гул; она была высока и стройна, и врлосы ее блестели, словно только что отчеканенная медная монета. Но Марк, несомненно, куда больше
— О, да, Изотта очень красива, — заметила Моргауза. — Но при дворе герцога Марка поговаривают, будто она уделяет куда больше внимания наследнику герцога, молодому Друстану, чем самому Марку. Но кто сможет ее за это упрекнуть? Впрочем, она скромна и осторожна, и если у нее хватит здравого смысла подарить старику ребенка… впрочем, видит небо — лучше бы ей заняться этим с молодым Друстаном, — хохотнула Моргауза. — Что-то она не похожа на женщину, довольную своей супружеской постелью. Хотя я не думаю, что Марк будет требовать от нее чего-либо большего, чем наследника для Корнуолла. Полагаю, ему только этого и недостает, чтоб объявить, что Корнуолл принадлежит ему, раз он им правит, а не Моргейне, унаследовавшей герцогство от Горлойса. Кстати, а где моя родственница Моргейна? Мне не терпится ее обнять!
— Она вон там, с Уриенсом, — сказала Гвенвифар, указав в ту сторону, где стоял король Северного Уэльса, поджидающий своей очереди.
— Лучше бы Артур выдал Моргейну замуж в Корнуол, — заметила Моргауза. — Наверное, он решил, что Марк слишком стар для нее. Хотя он прекрасно мог бы выдать ее за молодого Друстана — его мать приходится родней Бану из Малой Британии, и потому он состоит в дальнем родстве с Ланселетом, — и красив, почти как Ланселет, — верно, Гвенвифар?
Моргауза весело улыбнулась и добавила:
— Ах, я совсем забыла — ты ведь у нас такая благочестивая дама, что и не смотришь ни на кого, кроме своего венчанного мужа. Впрочем, нетрудно быть добродетельной, если твой супруг так молод, красив и благороден, как Артур!
Гвенвифар почувствовала, что болтовня Моргаузы вот-вот сведет ее с ума. Неужто эта женщина не в состоянии думать о чем-нибудь другом?
— Думаю, тебе бы стоило сказать пару любезных слов Изотте, — заметила Моргауза. — Она совсем недавно приехала в Британию. Правда, я слыхала, что она плохо говорит на нашем языке и знает лишь свой ирландский. Но, кроме того, я слыхала, что у себя дома она считалась госпожой трав и магии, и исцелила Друстана после сражения с ирландским рыцарем Мархальтом, хоть все вокруг и думали, что он уже не выживет. С тех пор он сделался ее верным рыцарем и поборником — по крайней мере, именно так он сам объясняет причину своих поступков, — не унималась Моргауза. — Хотя она так красива, что я бы не удивилась… Пожалуй, стоит познакомить ее с Моргейной — та ведь тоже великолепно разбирается в травах и заклинаниях исцеления. Они найдут, о чем поговорить. Кажется, Моргейна немного знает ирландский. И Моргейна тоже замужем за человеком, который годится ей в отцы, — все-таки Артур дурно обошелся с ней!
— Моргейна согласилась выйти замуж за Уриенса, — неестественно ровным тоном произнесла Гвенвифар. — Неужто ты думаешь, что Артур выдал бы любимую сестру замуж, даже не спросив, чего она
Моргауза фыркнула.
— В Моргейне слишком много жизненной силы, чтоб ее устроила постель старика. А меня бы точно не устроила — особенно если бы у меня был такой красивый пасынок, как Акколон!
— Ну хорошо, пригласи леди из Корнуолла посидеть с нами, — сказала Гвенвифар, пытаясь положить конец болтовне Моргаузы. — И Моргейну тоже, если хочешь.
Похоже, Моргейну вполне устраивал брак с Уриенсом. А что бы было с ней, с Гвенвифар, если б она сваляла такого дурака или рисковала своей бессмертной душой, распутничая с другими мужчинами?
Уриенс, сопровождаемый Моргейной и двумя младшими сыновьями, как раз подошел, чтобы поприветствовать Артура. Артур обнял старого короля, назвав его зятем, и расцеловал Моргейну.
— Ты собрался преподнести мне подарок, Уриенс? Но мне не нужны подарки от родственников — мне довольно твоего доброго расположения, — сказал он.
— Я собрался не просто преподнести тебе подарок, но и обратиться к тебе с просьбой, — отозвался Уриенс. — Я прошу, чтобы ты посвятил моего младшего сына, Увейна, в рыцари Круглого Стола, и принял его в число своих соратников.
Стройный темноволосый юноша преклонил колени перед Артуром. Артур улыбнулся.
— Сколько тебе лет, юный Увейн?
— Пятнадцать, мой лорд и король.
— Ну что ж, поднимись, сэр Увейн, — милостиво произнес Артур. — Эту ночь ты проведешь в бдении, а наутро один из моих соратников посвятит тебя в рыцари.
— С твоего позволения, мой лорд Артур, — вмешался в разговор Гавейн. — Если не возражаешь, я бы хотел оказать эту честь моему кузену Увейну.
— Кто более достоин этого, чем ты, мой кузен и друг? — отозвался Артур. — Если Увейн согласен, то, значит, так тому и быть. Я охотно приму его в число своих соратников, как ради него самого, так и потому, что он приходится пасынком моей возлюбленной сестре. Найдите ему место за столом. Увейн, завтра ты сможешь принять участие в общей схватке на турнире — в составе моего отряда.
— Благодарю тебя, мой к-король, — запинаясь, произнес Увейн.
Артур улыбнулся Моргейне.
— Спасибо за подарок, сестра.
— Это подарок и для меня, Артур, — сказала Моргейна. — Увейн дорог мне, как родной сын.
Гвенвифар с жестокой радостью подумала, что Моргейна выглядит теперь на свои годы: на лице ее проступили едва заметные морщины, а в волосах цвета воронова крыла появились седые нити — но темные глаза остались все такими же прекрасными. Но Моргейна говорила об Увейне как о родном сыне и смотрела на него с гордостью и любовью.» А ведь ее родной сын должен сейчас быть еще старше… И получается, что у Моргейны — чтоб ей пусто было! — два сына, а у меня нет даже воспитанника!»
Моргейна, усевшаяся за стол рядом с Уриенсом, почувствовала взгляд Гвенвифар.» Как же она меня ненавидит! Даже теперь, когда я не могу причинить ей ни малейшего вреда!» Но сама она не испытывала ненависти к Гвенвифар; она даже перестала злиться на нее за подстроенный брак с Уриенсом: в конце концов, именно благодаря этому запутанному повороту судьбы она вновь стала тем, кем была, — жрицей Авалона. «Да, но если бы не Гвенвифар, я была бы сейчас женой Акколона. А так мы находимся во власти любого слуги, которому вздумается следить за нами или выболтать все Уриенсу в надежде на вознаграждение…» Нужно будет, пока они находятся в Камелоте, вести себя особенно осторожно. Если Гвенвифар увидит возможность учинить скандал, то ни перед чем не остановится.