Король орков
Шрифт:
Но моя вера в Мифрил Халл, как более близкое к идеалу общество, подразумевает и большую ответственность. Недостаточно выдвинуть армию и сокрушить врага под крепкими дворфскими башмаками. Недостаточно заполнить Мифрил Халл сокровищами и наращивать силы и влияние, если эти силы и влияние служат только могущественным и процветающим расам.
Истинная ответственность доминирования Мифрил Халла требует от него не только служить светом для клана Боевого Топора. Он должен стать маяком надежды для всех, кто сможет его увидеть. Если мы твердо убеждены в истинности своего пути, мы должны верить, что все — возможно,
В противном случае, если влияние и господство основаны только на силе оружия, такое положение нельзя считать победой и оно не будет устойчивым. Империи не могут выжить, поскольку в них недостает благородства и гуманности, чтобы заслужить истинную преданность. Каждый раб мечтает сбросить свои кандалы. Величайшее стремление покоренного силой оружия состоит в том, чтобы сбросить иго угнетателя. И здесь нет места исключениям. Я могу твердо заверить всех победителей, что покоренные ими народы не смирятся с их господством. Любое желание следовать их путем, даже если покоренные соглашаются с его превосходством, будет заглушаться злобой и чувством унижения, а также сожалениями по отношению к собственному сообществу. Это универсальная истина, возможно основанная на принципах племенного строя, на гордости и приверженности традициям и схожести взглядов.
А в совершенном мире ни одно общество не будет стремиться к господству, кроме господства идеалов. Мы убеждены, что наш путь истинный, и потому должны верить, что привлечем к нему и других, и наш путь станет их путем, и ассимиляция заставит спрятать мечи в ножны. Этот процесс займет немало времени, в нем будут рывки вперед и остановки, и договоры будут заключаться и нарушаться, и не раз еще зазвенит сталь.
В глубине души я все еще надеюсь, что получу шанс уничтожить короля Обальда Многострельного.
Но еще глубже кроется надежда на то, что король Обальд Многострельный увидит орков, поднявшихся на следующую ступень на пути к истинной цивилизации, что он увидит в Мифрил Халле сияющий город на холме и что у нас хватит сил, чтобы сдерживать орков достаточно долго для подъема на эту ступень.
Дзирт До'Урден
Глава 21
Собрать осколки мира в единое целое
Стук колес по каменистой тропе то раздражал, то успокаивал, а повозка катилась все дальше на север. Вульфгар сидел на задней скамье и смотрел на удаляющийся силуэт Лускана. Множество шпилей башни волшебников уже слились в одно размытое пятно, а ворота и стена казались такими маленькими, что невозможно было разобрать охранявших их стражников.
Вспоминая городскую стражу, Вульфгар не мог удержаться от улыбки. Когда-то его вместе с напарником по имени Морик вышвырнули из Лускана и запретили возвращаться под страхом смерти, и все же он вернулся в город, и по крайней мере один из стражников его узнал и многозначительно подмигнул. Можно не сомневаться, что Морик тоже находится где-то там.
Правосудие в Лускане было простым фарсом, посредственным фарсом, предназначенным для того, чтобы создать его обитателям видимость защиты и заставить их испытывать постоянный страх перед смертной казнью, время от времени применявшейся по усмотрению властей.
Вульфгар долго сомневался, стоит ли ему возвращаться
Слезы, пролитые всеми троими — Арумном, Джози и Вульфгаром, — стали бы, по мнению варвара, справедливым воздаянием памяти Делли. Эта женщина представляла собой гораздо больше, чем легкомысленная красотка, пользующаяся благосклонностью половины Лускана и когда-то купленная Вульфгаром, как утверждало сложившееся мнение. Под грубым налетом, оставленным тяжкими обстоятельствами, в Делли Керти сохранились благородство и честность. Она была отличным товарищем всем троим, хорошей женой Вульфгару и замечательной матерью Кэлси.
Вульфгар подавил смешок, вспомнив первую реакцию Джози, когда коротышка в ярости набросился на него с кулаками, обвинив варвара в гибели Делли. Вульфгар без труда усадил его обратно на кресло, где он обмяк, свесившись через подлокотник, а потом заломил руки и затрясся от рыданий, возможно вызванных еще и чрезмерным количеством выпитого, но, безусловно, искренних. Вульфгар никогда не сомневался в том, что Джози давно и тайно любил Делли.
Мир продолжал вращаться, и события занимали свое место на страницах истории. Что было, то было, и Вульфгар сознавал тщетность сожалений. Надо просто воспользоваться полученными уроками и не забывать их в будущем. Он частично соглашался со справедливостью обвинений Джози, хотя, конечно, и не в такой степени, как считал этот маленький человечек.
Что было, то было.
После особенно сильного толчка повозки Вульфгар обнял Кэлси за плечи и посмотрел на девочку, занимавшуюся с несколькими прутиками, из которых он попытался сделать некое подобие куклы. Малышка казалась довольной и безмятежной, что было ее обычным состоянием. Спокойная и нетребовательная, Кэлси просила совсем немногого и довольствовалась малым, она, казалось, жила в согласии со всем, что происходило вокруг.
Вульфгар понимал, что их путешествие доставляло ей мало радости. Девочка лишилась Делли, бывшей ей настоящей матерью, и теперь испытывала колоссальное неудобство, оставшись с ним, ее приемным отцом. Вульфгар погладил ее по мягким волосам цвета спелой пшеницы.
— Кукла, па, — откликнулась Кэлси, воспользовавшись присвоенным Вульфгару именем, которое за последние десять дней он слышал всего пару раз.
— Да, кукла, — ответил он и снова потрепал волосы. Девочка хихикнула, и если какой-то звук и мог улучшить настроение Вульфгара…
А он собирался ее покинуть. Мгновенный приступ слабости пронзил сердце. Как он мог даже подумать об этом?
— Ты не помнишь свою маму, — тихо произнес он, не ожидая ответа от снова занявшейся игрой Кэлси.
Но она подняла голову и просияла широкой улыбкой.
— Дел-ли, ма, — сказала девочка.
Вульфгару показалось, что ее маленькая ручка ударила его в самое сердце. Он осознал, насколько плохим отцом был для Кэлси. Срочные дела занимали его каждый день, и общение с Кэлси всегда оставалось на втором плане по сравнению с необходимостью. Она провела с ним рядом долгие месяцы, а он так и не узнал ее хорошенько. Они прошли сотни миль на восток, а потом опять повернули на запад, и только на обратном пути он проводил все свое время с Кэлси, пытался прислушаться к девочке, понять ее нужды, обнимал ее.