Король решает не всё
Шрифт:
— Ясно, — Вера подняла брови, надевая кулон и пряча под рубашку, взяла ключ, тоже спрятала в карман, — спасибо.
— Не за что, — он чуть улыбнулся и опять взял вилку, — это самое малое, что я могу для вас сделать. А у вас уже три желания, думайте быстрее. — Он указал глазами на окно, с секретным видом шепнул: — Сегодня было солнечно, но скоро начнется сильный ветер, до бури. Он будет выстуживать город дня три-четыре, потом пойдут дожди, а через пару месяцев уже зима. Снега в Оденсе почти не бывает, но очень холодно и ветрено. Вам понадобится теплая одежда, пуховик
— Очень милый зверёк, — виновато вздохнула Вера, — я не ношу мех.
— В смысле? — Министр аж вилку положил и выпрямился, Вероника пожала плечами и ещё сильнее вжала голову в плечи:
— Это такое движение, вроде вегетарианства, против убийства животных ради меха.
— Именно для этого на них и охотятся, — терпеливо ответил министр, — ради меха, да.
— И это плохо, — тихо вздохнула она, — нельзя убивать пушистых милашек только за то, что они красивые.
— Они теплые, — министр взялся за виски, закрыл глаза и медленно сказал: — Из меха шьют шубы, чтобы надевать и не мерзнуть. В вашем мире по-другому?
— В моём мире достаточно синтетических материалов, которые с успехом заменяют мех по теплоизоляционным свойствам. У нас мех носят не ради тепла, а ради выпендрёжа. Это очень дорого.
— Но носят? — уточнил министр, — я видел в ваших фильмах женщин в мехах, значит, всё-таки носят?
— Не все, — осторожно сказала Вера.
— Конечно, не все, — фыркнул он, — потому что не все могут себе это позволить. Вы почему решили не носить?
— Не хочу надевать часть безобидного пушистого создания, которое убили ради шкуры, — почти шепотом ответила Вера, сжимаясь под его раздражённым, непонимающим взглядом. Министр глубоко вдохнул, потер лоб и медленно качнул головой:
— Тонг… мечтатель! Мало ему было просто женщины-воина, он захотел красивую и такую, которой не нужно повторять дважды, ещё чтобы готовила, вышивала, пела и при этом не была жадной на золото и мех. Я знал его много лет, но даже я не знал, что он такой скупердяй. — Он глубоко вдохнул, убито посмотрел на Веронику и развел руками: — И что теперь с вами делать?
«Если я скажу, вы покраснеете.»
— Не надо ничего со мной делать, кушайте, не берите дурного в голову, — успокаивающе улыбнулась Вера, — давайте волноваться последовательно.
Он угрюмо нахмурился и опять взял вилку, в очередной раз блаженно зажмурился, прожевал и сказал:
— Барт просил взамен последнего блинчика принести ему что-нибудь от вас.
— Отнесете что останется, — кивнула за спину Вера, министр нахмурился:
— Я думал, это всё мне.
— Вы же лопнете.
— Не лопну, я крепкий, — пробурчал он, Вероника тихо хихикнула и он тоже улыбнулся, но тут же опять прикинулся надутым: — И жадный. Никому не стоит влезать между мной и моей едой.
— Поставьте на запеканке печать, чтобы все знали, — иронично фыркнула она, он кивнул:
— И поставлю. — Полез во внутренний карман, покопался и сдулся: — Я оставил печать в
— Я этого не допущу, — сделала ответственную морду Вера, он кивнул:
— На вас одна надежда, — выскреб тарелку и протянул: — Ещё.
Вера взяла и пошла за добавкой, вернулась за стол, задумалась о печати, уже хотела спросить, но встретила его настороженный взгляд и промолчала, он усмехнулся:
— Это фамилия. — Вера опять подняла голову, удивленно посмотрела на министра, он неохотно пробормотал, копаясь вилкой в еде: — Тот иероглиф, которым вы пытали Двейна. Он действительно переводится как «юг», но если вы снимете мыслеслов, то будете слышать цыньянское слово «юг» как «кан». Самая южная провинция Империи называется Кан и её правитель носит наследуемый титул правителя Кан. До войны этот титул носил мой дед, тот самый правитель побережья, чья совесть оказалась покрепче и который сбежал со своей семьёй в столицу Империи, а потом вместе с императором Ву подписал договор о капитуляции и присоединении Четырёх Провинций к королевству Карн.
«То есть, господин министр — правнук императора Ву. Офигенно.
А король говорил, он низкого происхождения, да конечно.»
— А что значат остальные иероглифы, имя? — тихо спросила Вера, министр поднял на неё удивленный взгляд, чуть улыбнулся и качнул головой:
— Хватит на сегодня неудобных вопросов, вам не кажется?
«Почему перевод имени для вас — неудобный вопрос?»
— Ладно, — она подняла ладони, сдаваясь, опять взяла вилку, неспеша доела свою порцию как раз к тому моменту, как министр доел свою. Вероника полюбовалась его довольной сонной физиономией, улыбнулась:
— Чай? — Он кивнул, она собрала тарелки, отнесла, поставила чайник, достала чашки. Потянулась за банками и остановилась, повернулась к министру, склонила голову на бок: — А какой у вас любимый?
Он чуть смущенно улыбнулся и опустил глаза, Вера подозрительно прищурилась и он неохотно выдавил:
— Лан-Кинский черный. — Она всё ещё не понимала его напряжения, он вздохнул и ещё неохотнее, с иронией добавил: — Когда-то невообразимо давно, до вашего Призыва, я пил только черный, с четырьмя ложками сахара. Но сейчас я не могу его пить, потому что последние три недели пью зеленый, без сахара и с фруктами. И когда я попробовал опять добавить в чай сахар, то не смог его пить, потому что гадость. К тому же, если запивать сладким чаем фрукты, выходит ещё хуже.
Вероника пораженно закрыла глаза, укоризненно посмотрела на министра Шена, ковыряющего ногтем ладонь, и вздохнула:
— Сказать трудно было? — Он молча пожал плечами, не поднимая глаз, она злобно засопела и посмотрела на стоящие в ряд банки с чаем: — Так какой вам заваривать?
— Любой, — усмехнулся министр. — Я всю жизнь считал зелёный, белый и прочие цветные чаи безвкусной водичкой с травяным запахом, но на вашей кухне, по-видимому, всем открываются новые горизонты. Барт полюбил борщ, Двейн научился нагло набиваться на приглашение, а я, — он усмехнулся и развел руками, — похоже, буду искать себе новый любимый чай.