Король рейтингов
Шрифт:
– Как хорошо, что у нас главврач отделения не руководствуется числом подписчиков в инстаграме, когда речь заходит об ассистировании при операции…
– Тебе не понять, – сдаваясь, выдохнула Ева. – И давай уже, включай. Будем смотреть первую серию «остросюжетного триллера, действие которого разворачивается в начале тридцатых годов прошлого века…» – в точности скопировав закадровый голос диктора, продекламировала она.
– Ну-с… Посмотрим, что ты там налицедействовала.
И я щелкнула кнопкой пульта.
Время текло неспешно, как это бывает только
Ева была хороша на экране, убедительна, талантлива, вино в бокале – недурно, а вечер – приятен. Почти приятен. Если бы не сериал. Я ненавидела фильмы про любовь, но терпела их. И когда серия закончилась, выдохнула с облегчением.
Мы с Евой были одни в шикарной квартире: новостройка, престижный район. Двадцать пятый этаж и огни города, как на ладони. Сегодня у ее Додика нарисовались важные переговоры, а у нас – девичник. Ну и премьера сериала с участием подруги.
– Ты все еще думаешь о нем? – словно уловив мои мысли, спросила Ева.
– Да, конечно. Я думаю о нем… – Я сделала паузу и добавила: – О моем дипломе. Кандидатском, мать его, дисере. Надо было остановиться на интернатуре… Но ничего, вот напишу, защищу, перетерплю тридцать минут позора и стану кандидатом медицинских… И тогда… Будет все: вакханалия, оргия, пляски на столе, – отшутилась я.
– Ты поняла, о ком я, – не поддалась она.
– Ева, нет. Я ни разу не звонила ему. Не писала. Даже удалила его из друзей. И не фолловлю с фейкового акка, если ты об Олеге!
Соврала. Снова. В который раз.
Я отлично научилась лгать – круче, чем отпетый психолог. Да-да, в моем личном рейтинге лжецов именно психологи возглавляли топовую пятерку. А уже потом шли шулеры, актеры, продавцы и описание товара на Алиэкспрессе. Я же лгала с огоньком, настолько убедительно, что порою сама себе верила.
Фото Олега было в моем телефоне. Да, я не писала ему, хотя много раз хотела. Не звонила… Но помнила.
Кто-то сказал, что ушедшая любовь – это труп. Ее можно кремировать, собрать пепел в вазу и развеять по ветру. А можно пытаться воскресить. И тогда в лучшем случае выйдет зомби. В худшем – ты сама станешь привидением, бледной тенью прежней себя. Я не хотела второго, но не могла сделать первого.
– Я, пожалуй, пойду… – протянула я, вставая с кресла. Всегда исповедовала принцип: от болезненных тем, как и с угарной тусовки, нужно уходить резко и с улыбкой, пока еще можешь держать лицо. – Сериал был хорош, ты в нем – еще лучше, но мне завтра к восьми на дежурство. Увы, там не будет лайков, репостов, захватов подписчиков…
– Охватов, – машинально поправила Ева.
– И их тоже, – согласилась я. – Зато будут два плановых кесарева. О черт!
Я брезгливо отдернула руку от своей кашемировой кофты. Вернее, от того, что было кашемировой кофтой, пока по дороге сюда ее непутевая
– На, возьми мой… – хихикнула Ева, протягивая мне ярко-красный, даже на вид теплый и удобный плащ. – А это мокрое чудище оставь. Высохнет, в следующий раз заберешь.
Кто бы стал отказываться от такого обмена? Мы попрощались с Евой, и я вышла в холодный осенний вечер. Рядом с домом курили два странных типа, но едва я посмотрела в их сторону внимательнее – тут же поспешили скрыться.
Промозглый сентябрьский ветер ударил в лицо. И почему поэты романтизируют осень? Нет в ней ничего такого, чтобы рыдать от щемящего восторга. Зато имеются холод, пасмурное небо и работа, работа, работа. Внутри заворочались тоска и стремление к чему-нибудь разгульному, чтобы стереть, выжечь мысли и воспоминания. Но из всех вариантов вакханалии (с учетом бюджета и смены, начинающейся в восемь утра) оптимальным было ведерко попкорна и порнушка. Да, примитивно. Да, не Кафка или Мандельштам. Зато моя душа не будет болеть. Душа в это время предпочитает вообще спрятаться, накрывшись трехслойным одеялом, чтобы не слышать откровенных бесстыдных стонов. А моему телу… Телу определенно нравится попкорн и бит, звучащий в наушниках.
Хотя кого я обманываю?
Черт, и зачем только Ева заговорила о нем?
Олег. Моя любовь без взаимности. Он не обманывал, не изменял, не обещал. Просто был равнодушен. Правда, сначала я принимала это за сдержанность. Надеялась, что я тоже нравлюсь ему… Но однажды услышала: «Дана, нам стоит расстаться. Кажется, я впервые влюбился. И не хочу тебя обманывать».
В тот момент я почувствовала себя лесенкой. Промежуточным этапом. Временной опорой, надобность в которой отпала: ведь появилась перспектива подняться выше… Но я нашла в себе силы улыбнуться и спросить:
– Значит, меня не любил?
– Дана, ты интересная девушка. Но наши отношения… Они физиологичны. Дружба, секс – не более. Я не клялся тебе в неземных чувствах, но мне было с тобой хорошо в постели.
– Михеев, я все понимаю. И даже желаю тебе счастья в твоей любви. Но мой тебе совет: убирайся из моей жизни к чертям. Раз и навсегда!
Было дико больно. От слов. От разбитых надежд. Но злость, как незримая кость в горле, не дала склонить головы. Она, обжигающая, высушила слезы.
Я развернулась и ушла. Правда, тогда я еще не знала, насколько глубоко под кожу мне забрался Олег. Он стал моей пагубной привычкой, зависимостью. Говорят, бывших курильщиков не бывает. Неужели не бывает и бывших влюбленных, а есть только те, кто хорошо умеет притворяться или страдает амнезией?
Как-то Ева предложила выбить клин клином. Найти парня для тела и дела: если не для любви, то для постели. Но увы. Мне гордость не позволила. Хотя Ева назвала это иначе.
Впереди шла парочка. Они прижимались друг к другу. Прятались под одним зонтом, хотя дождь уже закончился. И мне, глядя на них, захотелось хоть немножко согреться. Я пошла следом.