Король шутов
Шрифт:
Кокерель сиял гордостью, видя, что ему прислуживают столь высокопоставленные особы.
Между тем как он доставал ланцет, чтобы пустить королю кровь, в комнату ворвалось новое лицо.
Это был метр Гильом Гарсели, доктор герцога Орлеанского.
Гарсели знал еще кое-что иное, чем Кокерель, но не знал того же, что и тот. По внешности они также мало походили друг на друга, как и по знанию. Гарсели был худой, как скелет, голова у него была кудлата как у Авессалома, лицо тонкое, как бритва, на длинном носу сидела пара грубых очков. В комнату
– Что я вижу? – закричал он. Что это такое? Метр Кокерель со своим ланцетом и мазями? Да поможет мне великий Авероес!
– Метр Гильом, – величественно ответил Кокерель, – я пришел раньше вас, и вы ничего не можете возразить против моих средств. Всякая болезнь, по мнение Гиппократа, происходит от нарушения равновесия жидкостей. В данном случае, красный цвет лица указывает на воспаление и засорение крови. В таких случаях, нужно удалить эту жидкость через кровопускание usque ad deliquium, как говорит Галлиен, и употребить медикаменты прохладительные.
– Галлиен врет!
– Галлиен?.. Врет?
– Твой Гальен бездельник, жакист, мальотинец!
– Богохульник!
– Да и Гиппократ такой же…
Доктора уже готовы были вцепиться друг другу в волоса, когда им заметили, что королю очень нужна их помощь. Они воздержалиcь от драки, но продолжали переругиваться. Кокерель не унимался:
– Называть Гиппократа и Галлиена жакистами и мальотинцами, когда те враги короля!
– Я хотел сказать, – прервал его Гарсели, что их медицина годна только для простонародья, так как она состоит из самых простых средств и кровопусканья, которыми цирюльники лечат на рынках, да банщики в банях. Подобное лечение неприлично для лиц благородной крови, а тем паче для королевской. Для таких больных приличествуют средства драгоценные, каковы вино с примесью серебряного порошка – vinum argentatum, или же раствор толстых золотых цепей, или, еще лучше, настоящие алмазы, как это рекомендует Шольяк, – в пальмовом вине, или некоторое применение камней, сделанных под влиянием созвездий – gemmae constellatoe в нечетном числе.
Этот набор слов льстил тщеславию, и люди надменные не понимали всей их нелепости. Одобрительный шепот поощрял оратора. Один герцог Бургундский хранил молчание.
Между тем явилось новое лицо. Это был высокий и толстый человек, с бледным полным лицом, густой бородой и торжественной походкой. Это был миланский уроженец Руджиеро, астролог и врач Карла VI.
– Optime! – закричал он, – да, метр Гарсели, ваше предложение превосходно, но только при условии участия светил. К черту галенова осла! Он годен только лечить животных!
– Как! Я – осел! – отрезал врач герцога Бургундского, я – осел, я, который знает геоманцию, гидроманцию и пироманцию! Да спасет Бог короля, если обойдутся без меня! Vivat rex! Vivat rex!
И он удалился, с восклицаниями, подымая руки к небу. Когда он вышел на улицу, теснившийся перед отелем народ окружил его, засыпал
Оглушительный шум и крики, в которых ничего нельзя было разобрать, достигли балкона, куда вышел герцог Орлеанский вслед за Гарсели и Руджиеро, которые пошли совещаться со звездами.
– Что кричит это мужичье? – спросил герцог Орлеанский.
Вместо ответа, оба астролога стали указывать ему на то, что совершалось на небе.
– Глядите, ваша светлость, – вскричал торжествующий Руджиеро, – Лев противостоит Водолею, на расстоянии трона и в упадок Зодиаку.
– Метр, – прервал его герцог, встревоженный доносившимся шумом, – смотрите вниз, а не вверх и постарайтесь объяснить мне, чего хотят все эти кричащие люди.
В ответ на это послышался страшный крик, покрывший все остальные:
– Король, король! Короля убили? Давайте убийцу! Давайте Людовика Орлеанского!
Астрологи, боясь, что в них начнут чем-нибудь кидать, объявили, что окончили свои наблюдения, и отправились подавать помощь королю, который обошелся без нее и уже начинал приходить в себя.
– Ну, вот, дождались! – сказал Карл де Савуази, – народ бунтует, уходите, ваше высочество. Вон, смотрите, они уже лезут на приступ по выступам стены!
– Какая низость. Но ведь вы знаете, что это только несчастная случайность, и что мне не в чем упрекнуть себя…
– А вы думаете, так они и станут слушать ваши объяснения? – вмешалась королева, вдвойне встревоженная и опасным положением короля, и возможностью гибели любовника. – Бегите, принц, скройтесь на несколько дней.
– Бежать? Скрываться? Мне? Никогда! Оставить больного брата? Неужели вы, королева, можете давать мне такие советы?
– Да разве я не буду заботиться о короле, – отвечала Изабелла.
Тогда и все присутствующие закричали:
– Бегите, принц! Бегите, не подвергайте себя неистовству черни!
Эти единодушные просьбы быть может подействовали бы на герцога, но герцог Бургундский, в просьбах которого слышалась насмешка, удержал принца.
– Брат мой, – сказал он, – придя в чувство, должен увидеть своего брата, живого или мертвого, возле себя, Я остаюсь, что бы ни случилось. Крик, заглушивший все остальные, раздался, как вызов:
– Короля! Мы хотим видеть короля. Астрологи ответили на это:
– Слава Богу, он открывает глаза. Ален Шартье побежал объявить радостное известие народу, но безуспешно.
– Нас обманывают, – крикнул длинный и мускулистый парень, голова которого показалась над балконом,
Гарсели вышел на помощь Алену Шартье.
– Да, король спасен, благодаря сделанному под влиянием созвездия вот этому кольцу, которым я прикоснулся ко лбу его, – сказал он, показывая блестящий перстень.
– Мы поверим вам, когда сами увидим короля, В это время Карл VI прошептал: