Король смеха
Шрифт:
– У вас не в желудке кирпич, – кричал мой сосед по столу, – а в сердце у вас кирпич! Да ели ли вы когда-нибудь настоящие кнедлики?!
А другой чех – самый деликатный – сказал:
– Я и забыл, что мне нужно домой…
– Позвольте! – забеспокоился я. – Вы же говорили, что у вас свободный вечер…
– Да, но я не думал, что он так печально кончится.
– Пойду и я, – встал другой.
– И я!!
Я остался в грустном одиночестве…
Ничего не поделаешь –
– Кельнер, дайте обед!
На первое мне дали суп с кнедликом; на второе «вепшово печенье» с кнедликом; на десерт – кнедлик с яблоком внутри. Смотрел я на эти три невинные штучки, лежащие передо мною нетронутыми, и думал:
«Неужели такой пустяк может повести к международным осложнениям и к разрыву дипломатических сношений?..»
Забыл сказать: потребованную мною к предобеденной закуске водку кельнер подал вместе с кофе…
Побрел я грустно домой, разделся и подполз под перину… Может быть, здесь людская ненависть не отыщет меня!
Самый страшный притон Праги
Я спросил одного приятеля-чеха – большого знатока пражской жизни:
– Скажите, а есть у вас в Праге какие-нибудь притоны?..
– Что вы называете «притоном»? – осторожно осведомился он.
– Ну понимаете… Какой-нибудь страшный зловещий притон, где собираются воры, убийцы, грабители и их дамы – падшие женщины, обольщающие посетителя и подводящие его под нож своего друга… Есть такие места в Праге?
– Да вам зачем, Господи Иисусе?!
– Люблю сильные ощущения… Я шатался в Париже, в Риме, Константинополе по таким трущобам, где рука всегда должна быть в кармане, а палец на курке «браунинга».
– Да… Есть такие места и в Праге, – с некоторой даже гордостью промолвил чех. – Я знаю один такой притон, что, когда я туда попал, у меня кровь заледенела в жилах…
– Ради бога, адрес!..
– Ну что вам за охота рисковать?!
– Ах, вы не понимаете, какая прелесть в риске! Как туда попасть?
– Гм! Ей-богу, не советую. А впрочем, как хотите! Вот вам адрес…
С замирающим сердцем брел я по узкой темной улице, еле освещенной редкими фонарями… Грязный двухэтажный дом… В завешенных окнах видны какие-то странные силуэты… До меня донеслись звуки резкой странной музыки и чей-то хриплый смех…
Поколебавшись несколько секунд, я толкнул дверь и вошел.
Душный дымный спертый воздух, и в этом тумане кружатся в причудливом «шимми» две зловещие подозрительные пары.
При моем входе обе пары приостановились и сказали:
– Мфутета!
– Поклона!
Я в первый раз в жизни видел таких приветливых
«Эге, – подумал я, – усыпляют мою подозрительность! А потом опоят чем-нибудь и зарежут. Ну что ж – поборемся».
Я уселся за большой стол рядом с сосущим трубку старичком самого зловещего, подозрительного вида и постучал:
– Дайте мне ликеру!
Зловещий старикашка, видя, что ко мне никто не подходит, засуетился:
– Пан верхник! Этот господин желает ликеру. Что ж вы его заставляете ждать?!
«Э, – подумал я, – мягко стелешь, да жестко спать будет». И вызывающе добавил:
– Только у меня с собой тысячекроновая бумажка! Можете потом разменять?
Дьявольская выдержка у этих чешских убийц и грабителей! Парижские или константинопольские при виде такой депозитки сразу бы перерезали горло ее обладателю, а эти даже глазом не моргнули.
– Не беспокойтесь, пан. Как-нибудь разменяем.
– Вы русский? – хитро спросил меня ужасный старик, хрипя своей огромной кривой трубкой…
– Да-с, русский! Может быть, это вам не нравится?!
– Нет, я люблю русских. Только я удивляюсь, как это русские могут носить при себе такие большие деньги! Ведь потерять можно.
– Да, – ехидно усмехнулся я. – Или какой-нибудь молодец полоснет ножом по горлу и отнимет.
Очевидно, я разгадал страшного старика, потому что он испуганно от меня отодвинулся.
Подошла подруга одного из убийц и, сев рядом, спросила старичка:
– Нет ли у вас папиросы?
– Извольте! – засуетился я с самым залихватским видом. – Может быть, и вина хотите? Ликеру?
Тут же решил поддразнить ее апаша и, если можно, вывести его из себя.
– Можно вас поцеловать в щечку?
– Если это вам доставит удовольствие – пожалуйста, – засмеялась она. («Боже, какое несчастное создание… Ну что она знает, что она читала? Бедный кусок дикого мяса!..»)
– Вы русский? – спросила она, прихлебывая ликер.
– Да, милашка, русский! И есть деньжата – ха-ха-ха!
– Я читала русских писателей. Вы знаете Чирикова?
– Неужели читали Чирикова?
– Я его много читала. И Куприна читала, и Аверченко… – «А, чтоб ты лопнула», – подумал я. Мне сделалось душно.
– Кельнер! Счет. Я ухожу.
Один из убийц принес счет. Другой – взламыватель касс – стал менять мою тысячу крон.
«Сейчас будут резать».
Дьявольская выдержка – никто даже не пошевелился.
«Крон на двести обсчитает», – явилось у меня слабое утешение.
С легкой досадой в душе я встал, причем молодой подкалыватель вежливо поднял мою упавшую шляпу.