Король Теней
Шрифт:
Здесь он встретил красивую женщину, и ее прикосновение сделало красивым и его самого. Всего на мгновение — но это мгновение стало для него даром, дороже всякого золота.
Он снял маску и отложил ее в сторону.
А потом он выпил жидкость, всю, до последней капли. Его рот открывался не очень широко, так что часть пролилась на белый пиджак с блестящими золотыми пуговицами, но он проглотил большую часть, и когда чаша была осушена, он поставил ее на постамент.
Все было готово.
Рот наполнялся горьковато-сладковатым привкусом. В каком-то смысле именно таким был вкус самой жизни —
Через некоторое время, наблюдая за горящими свечами, ДеКей почувствовал сонливость. Он устал. Он очень сильно устал. Он подумал, что мог бы лечь на платформу и закрыть глаза... отдыхать... видеть сны...
Так он и сделал.
Сможет ли Мак снова оказаться тем мальчиком?
Во полусне он шел по зеленому пастбищу, и на нем была куртка с подпитым овчиной воротником. Он шел и вдруг услышал, что позади него кто-то идет. Кто-то большой ступает прямо по его следам.
Он обернулся и увидел лошадь... темно-коричневую, с рыжей гривой и хвостом. Сильное и красивое животное, теперь стоящее неподвижно, ожидая, когда он пойдет дальше... Оно играло с ним.
Мак пошел дальше, и лошадь последовала за ним, шаг за шагом.
Когда он снова повернулся, лошадь пошла вперед, и он не испугался. Голова лошади наклонилась, ее зубы мягко вцепились в овечий воротник, и Мак медленно опустился на колени. Он опускался все ниже, пока дыхание лошади грело его мягким ветерком.
Гладкая щека Маккавея Декея прижалась к прохладной зеленой земле, и его глаза мирно закрылись.
Глава пятидесятая
— Наши наниматели, — сказал мужчина в белом парике с длинным узким носом и подбородком в форме лопаты, — весьма раздражены отсутствием у вас прогресса. — Он говорил по-итальянски, с акцентом аристократа высокого происхождения, и был одет в серый костюм, жилет винного цвета и белый галстук, подобающий членам королевской семьи. — Они хотят немедленных результатов.
— Господин... господа, — сказал худощавый маленький человек в темно-коричневом залатанном халате. Он также говорил по-итальянски и старался донести свою мысль не только до человека в парике, но и до широкоплечего джентльмена, стоявшего позади него. — Я уверяю вас, я делаю все, что в моих силах. Но это… требует времени.
— Время, — последовал жесткий ответ, — это то, чем наши наниматели не располагают. Меня просили уведомить вас, что вам предоставлена одна неделя, чтобы завершить ваши работы и удовлетворить их интерес. Если вы не справитесь с этим… запросом, то… что ж… — Он быстро взглянул на второго мужчину, а затем его маленькие темные глаза вернулись к человеку в халате. — Вы понимаете, что эта процедура имеет жизненно важное значение для наших нанимателей? Это вопрос… я бы сказал, это вопрос безопасности. Но если вы не оправдаете ожиданий до того момента, как вам будут выплачены деньги… я просто оставлю вашему воображению додумать последствия.
— У вас ведь живое воображение? — спросил второй мужчина.
— Да… живое… очень живое.
— Тогда мы понимаем друг друга. — Говоривший достал из жилета серебряные карманные часы, чтобы проверить время. — У нас есть другие дела. Спокойной вам ночи.
— Спокойной ночи, господин... господа.
Второй мужчина открыл дверь, и та заскрипела на петлях.
— Ах да, Бьянки! — сказал первый мужчина, останавливаясь вместе со вторым в дверях. — Наши наниматели доставят груз утром. Вы просили крапиву, панцирь черепахи, внутренности совы и кладбищенскую грязь?
— Да, все так, господин. Но… простите, простите… я был попросил, чтобы кладбищенская грязь была черной со свежей могилы, которой нет и двух дней.
— Это было отмечено. Если возникнут какие-то проблемы, обсудите их с посыльным.
— Да, господин, конечно, господин.
Второй мужчина придержал дверь для первого, и когда тот зашагал прочь в своих начищенных черных ботинках, он с насмешкой посмотрел на Бьянки и сказал:
— И вы называете себя колдуном!
Затем дверь закрылась, мужчины ушли, а Бьянки устроился в плетеном кресле и сделал несколько глубоких вдохов.
Нужно дышать, чтобы успокоить нервы.
Но рассиживаться слишком долго было нельзя. Работу нужно было сделать как можно скорее, ведь она жизненно важна для этих людей и их нанимателей. Живое воображение подсказывало, что будет, если он не справится.
Бьянки поднялся со стула, сделал паузу, достаточную для того, чтобы налить себе деревянную чашку вина из одуванчиков собственного приготовления и взболтать ее, а затем взял свою грязную лампу и подошел к люку в полу в другом конце комнаты. Он открыл крышку и спустился по маленькой лестнице, которую сделал для него местный плотник Альфредо. Альфредо видел так плохо, что мог считаться полуслепым, но, казалось, у его рук были глаза.
В комнате с каменными стенами внизу Бьянки принялся зажигать все свечи, окружавшие комнату. На полках в желтом свете поблескивали бутылочки с ингредиентами: зернами, семенами, ногтями, сушеными светлячками, ядом медузы, болиголовом и тому подобным.
Затем Бьянки приготовил ручку, сделанную из кости пальца, и разгладил лист пергамента, который он положил на потертый от времени дубовый стол перед сидящим рядом мумифицированным трупом.
Он придвинул лампу поближе и сел в кресло рядом с высохшим телом мастера-колдуна Сенны Саластре, теперь облаченного в темно-синюю мантию с красным поясом вокруг сморщенной шеи, поскольку при жизни Саластре считал этот цвет одной из основных энергий жизни. Он написал много книг — известных только сведущим людям и спрятанных, дабы не навлечь гнев церкви — о ремесле магии, об искусстве создавать заклинания из того, что может предложить природа, об общении с мертвыми, ангелами и демонами, и Бьянки знал все это потому что Саластре был его учителем вплоть до безвременной кончины мастера в возрасте девяноста четырех лет.
Сейчас он выглядел почти так же, как в последние годы жизни за исключением иссохшей и темной, как древесная кора, кожи. Теперь на его мумифицированном лице блестели стеклянные глаза.
Нужно приступать к делу. И, возможно, сегодня… сегодня найдется ответ. На этот раз он должен найтись! — подумал Бьянки.
На столе вместе с письменными принадлежностями стояли керамические чашки с различными сочетаниями органических материалов, которые Бьянки смешивал вместе и произносил их названия нараспев, чтобы извлечь их силу. Он поджег их, подождал, пока пары окрепнут и поплывут по комнате, достигая отверстия, на месте которого раньше был нос учителя.