Король-Воитель
Шрифт:
– Вор! Вор! Держи вора! Он ограбил м'ня, украл м'ё серебро! Держи его! – Это был, конечно, торговец одеждой.
Я выругался про себя, пожалев, что не зарезал его, юркнул в переулок, вышел на другую улицу, свернул на улицу пошире, ведущую в более респектабельный район, и постарался принять как можно более беззаботный вид. За квартал от себя я увидел кучку стражников, направлявшихся в мою сторону, пристально рассматривая каждого прохожего. Возможно, это была всего лишь обычная проверка, а может быть, и нет…
Я искал магазин, галерею, переулок,
Может быть, одна из них жила в этом доме и могла бы из сострадания помочь мне… Я пожалел, что выбрал самую простую одежду: сейчас мне не помешало бы выглядеть более преуспевающим горожанином. Приблизившись, я понял, что передо мной три проститутки, стоявшие здесь в ожидании первого клиента на эту ночь. Взглянув на меня, одна из них заученно проговорила:
– Похоже, что вам нужна подружка.
Вторая рассмеялась, видимо, поняв, что такой бедняк, каким я был с виду, не мог бы позволить себе нанять даже самую дешевую шлюху, а третья промолчала.
Похоже, мне выпал еще один шанс.
– Очень может быть, – решительно ответил я.
Та, что заговорила первой, и та, что смеялась, занимались этим делом уже не первый год, и улица оставила на их облике неизгладимый след. Третья была самой молодой – ей, похоже, еще не исполнилось двадцати – и вы глядела гораздо чище своих подружек. Не кажись она столь несчастной, то она была бы даже симпатичной. Девушка была одета в голубое платье с высоким стоячим воротничком, напомнившем мне о форме, которую носили в женских лицеях. Платье первоначально было длинным и имело расклешенную юбку, но сейчас юбка была укорочена до середины бедер, и вдобавок на платье был вырезан круг, обнажавший почти весь живот.
Я улыбнулся ей. Она была в первый момент ошеломлена, а затем ответила мне принужденной улыбкой.
– Я ничего не имел бы против такой подружки, как ты, – сказал я, стараясь копировать провинциальный диалект, который хорошо помнил по разговорам моих воинов. – Ежели, конечно, у тебя неподалеку найдется местечко, куды можно было бы пойти на ночь.
Девушка глубоко вздохнула и вышла из ниши.
– Ты все делаешь не так, Линтон, – сказала та женщина, которая смеялась. – Вспомни-ка, чему мы тебя учили: коли парень небогат с виду, сперва проверь, какого цвета у него серебро.
Девушка, которую назвали Линтон, остановилась.
– Вы сможете заплатить? – послушно спросила она. Я порылся во внутреннем кармане куртки, вытащил несколько медяшек, а затем неохотно, как и подобает страннику, демонстрирующему все свое достояние, извлек пару серебряных монет.
Обе шлюхи постарше явно удивились.
– Знаете, – сказала первая из них, – раз уж у вас есть такие деньги, то вы можете взять двоих из нас… а то и всех трех. Ежели пожелаете
– Не, – вяло ответил я. – Я не из тех парней, которым нравится так веселиться. Мне нужно самую малость: кто-нибудь, чтобы согреть мне постель, да еще, пожалуй, маленько пожрать.
– У меня есть подходящее место, – с легким нетерпением в голосе сказала Линтон. – И, если хотите, мы можем по дороге зайти к бакалейщику. – В отличие от своих подружек, она говорила заметно культурнее.
– Зайдем, – согласился я.
– Молодым везет, – пробормотала вторая из женщин. – Может быть, нам тоже повезет, и мы найдем интересных господ.
Я одной рукой обхватил Линтон за плечи; в первый момент она невольно напряглась, но затем пересилила себя и послушно прижалась ко мне. Мы пошли навстречу стражникам, а они лишь мельком окинули нас взглядами, когда мы с ними поравнялись. Неизвестно, кого они искали, но дурно одетый человек в компании местной гулящей девицы нисколько их не заинтересовал.
Мы миновали два квартала, и девушка остановилась возле бакалейной витрины.
– Это лучшая лавка в округе, – сказала она. – Или, может быть, вы хотите найти что-нибудь подешевле?
– Это мне годится, – ответил я, покупая хлеб (он оказался настолько свежим, что я, казалось, мог бы по запаху найти печь, где его испекли), немного копченой колбасы, пару кусков сыра различных сортов, свежие помидоры с огурцами и хорошее оливковое масло – все то, что хотя и редко, но попадало в мою тюрьму на острове.
– Вы забыли вино, – удивленно заметила девушка.
– Я не пью, – ответил я, и это была чистая правда, поскольку алкоголь всегда оказывал на меня одно и то же воздействие: лишал меня сообразительности, заставлял совершать дурацкие поступки, а по утрам я больше всего желал покончить с собой и с трудом терпел муки до тех пор, пока мне не становилось лучше.
К груде покупок я добавил мыло и зубную щетку и расплатился, не позволив ни Линтон, ни лавочнику заметить мое золото. Мы вышли на улицу, миновали еще несколько кварталов и дошли до довольно внушительного здания, которое, похоже, сохранилось гораздо лучше, чем соседние дома. Миновав три марша лестницы, мы оказались на площадке, на которую выходили только три двери, из чего я сделал вывод, что некогда этот дом принадлежал весьма состоятельным жильцам. Девушка постучала в одну из дверей два раза, а затем еще три.
– Здесь полно воров, – объяснила она.
Дверь открыл немолодой мужчина с седыми щетинистыми усами. Он взглянул на меня, крепко стиснул зубы и быстро отвел взгляд.
Я был рад, что он не стал меня рассматривать, так как узнал его. Это был домициус Берда – я не мог вспомнить его первое имя, – командовавший пехотным полком во время восстания Товиети, суровый служака, мало склонный к милосердию, но, в отличие от очень многих солдат, чрезвычайно справедливо относившийся как к тем, кого вешал на фонарных столбах, так и к тем, кого освобождал.