Король-Воитель
Шрифт:
И только потом я узнала, каким он был на самом деле. Пожалуй, только теперь я окончательно поняла, что он был всего лишь избалованным сопляком, у которого язык подвешен достаточно хорошо для того, чтобы говорить мне то, что я хотела слышать, а за это иметь меня столько раз, сколько захочется. Хотя вряд ли он был хуже большинства тех не желающих взрослеть мальчишек, которых мне постоянно приходилось встречать.
Голос Симеи задрожал от гнева. Она умолкла, несколько раз глубоко вздохнула и усмехнулась:
– Тебе не кажется, что я говорю как женщина преклонных лет, имеющая большой опыт по этой части?
Но, так или иначе, он выбрал
Но как бы там ни было, в прошлом году несколько таких почтенных Товиети разыскали меня и сказали, что я трачу время впустую, сидя в болоте, что я нужна ордену, что грядут важные события, что император, которого все считали мертвым, вернулся и пытается возвратить себе трон. У Товиети теперь появилась одна важнейшая цель: остановить его, а вернее, покончить с ним. Я выслушала их и повиновалась. Уехав вместе с ними, я стала помогать им как волшебница и как советница – в тех случаях, когда мне казалось, что что-то делается не так, неправильно понимается или не принимается во внимание. Я всегда помнила о своей молодости и учитывала то, что старшие не любят прислушиваться к словам людей моего возраста, и потому выбрала спокойную, мягкую, неназойливую манеру поведения – единственный способ, при помощи которого я могла рассчитывать на то, что с моими идеями будут считаться.
Полагаю, что это мне удалось, поскольку меня слушали и относились ко мне с определенным уважением. А порой, в особенно напряженных ситуациях, когда не оставалось времени для тонкостей, я командовала прямо-таки как армейский офицер.
Но люди все равно слушались меня и выполняли мои распоряжения. Иногда мне бывает интересно, почему я не стала наглой и бесцеремонной, не сосредоточилась на себе. Возможно, трагедия моего детства, когда я из замка высокородных вельмож попала прямиком в тюремную камеру, ребенком оказалась лицом к лицу с угрозой насилия и даже худшей участи, сохранила меня, помогла мне реально оценивать свои возможности.
А потом наш агент, один из высоких чиновников Великого Совета, сообщил, что Совет намерен выпустить тебя из тюрьмы и сделать генералом своей армии. Каким-то образом правительство узнало, что твои настроения изменились и что ты больше не марионетка в руках Тенедоса.
Поначалу мы решили, что тебя
А потом ты бежал из тюрьмы и при этом убил Эрна, который тоже занимал одну из первых строчек в нашем списке негодяев и палачей.
Кое-кто из самых уважаемых Товиети Никеи решил, что было бы интересно помочь тебе вырваться на свободу и посмотреть, какие неприятности ты сможешь причинить Совету и Тенедосу, поскольку они не устраивали нас в равной степени.
– Значит, я был всего-навсего одной из фишек, – сказал я, не испытывая ни малейшей радости от того, что наконец-то узнал, почему мне помогли, когда я, сбежав из тюрьмы, метался по Никее. – Костью со скругленными гранями, которая так смешно катится и подпрыгивает каждый раз, когда ее вбрасывают в игру?
– На первых порах мы намеревались использовать тебя именно так, – согласилась Симея. – Ну а потом положение снова изменилось, и наши теоретики решили, что ты можешь оказаться самым лучшим, а возможно, и единственным оружием, при помощи которого можно разделаться с Тенедосом. Мне было поручено вступить в переговоры, поскольку я уже имела с тобой, как было деликатно сказано, нечто вроде деловых отношений, пусть даже это было очень давно, мимолетно и в крайне неприятной обстановке. Было решено, что я отправлюсь к тебе вместе с Джакунсом и другими и мы посмотрим, что получится, если мы скажем, что можем на определенных условиях помочь тебе. Ты, конечно, назвал нас предателями и послал подальше. Многие Товиети решили, что тем самым ты подписал себе смертный приговор, а на других, в частности на Джакунса и меня, это произвело совсем иное впечатление.
Когда ты попался в западню на Латане, стало ясно, что мы должны поддержать тебя и твою армию, потому что хранители мира определенно ни на что не годились и рано или поздно Майсир должен был вновь вторгнуться в Нумантию. Ну а я вызвалась вести нашу флотилию, совершенно не представляя себе, чем все это закончится.
Она взглянула на меня, ожидая ответа.
– Ну?
– М-м-да… – протянул я. – Тут есть над чем по думать. Но, со своей стороны, я как нельзя более доволен тем, что все вышло именно так, а не иначе.
– Я тоже, – сказала Симея. – И надеюсь, что я не сказала ничего неуместного… я имею в виду, такого, что могло бы помешать тому, что произошло между нами.
– Все в порядке, – отозвался я, почти не кривя душой. – Я же говорил, что правда не в силах разрушить ничего истинного, настоящего. Или ты со мной не согласна?
– Нет, – возразила Симея. – Ты никогда не говорил ничего подобного.
– Но должен был сказать.
– Совсем не обязательно, – сказала она. – Никто не ожидает большого красноречия от такого демонического монстра, как солдат.
– Значит, я демонический монстр?
Симея зевнула во весь рот и кивнула.
– Можешь считать, что ты обречена, – зарычал я, схватил ее за плечи и потянул на кровать. – Тебе известно, что у нас, у демонов, два члена?
– Вот и отлично, – ответила она. – Потому что мне на самом деле хочется любить тебя, пока ты любишь меня, и я не могу поверить, чтобы мой болтливый язык – а ты хорошо знаешь, что он у меня без костей, – мог что-нибудь разрушить.
Возможно, она хотела сказать что-то еще, но мои губы уже прижались к ее губам, мой язык нашел ее язык, и ее руки сомкнулись у меня на спине.