Король-ворон
Шрифт:
– Знаешь, это было бы куда как нахер проще, если бы я знал об этом раньше, – огрызнулся Ронан. – Вместо этого нам с Адамом пришлось выдворять Гринмантла самостоятельно, пока ты играл в какие-то шпионские игры.
Брат окинул его оценивающим взглядом:
– Так это были вы? Как… о…
Ронан целую минуту наслаждался тем, что брат наконец-то оценил его способности.
– Пэрриш всегда был чертовски умным маленьким засранцем, – заметил Деклан тоном, слегка напоминавшим отца, вопреки желаниям Деклана. – В общем, тут такое дело. Один из покупателей звонил мне сегодня утром и сказал, что кто-то предлагает здесь на продажу что-то крупное. Сюда съедется туча народу, чтобы посмотреть на товар, что бы это ни было. Им не составит особого труда найти и тебя, и Мэтью, и Барнс, и этот ваш лес.
– Кто продавец?
– Я не знаю. И мне плевать. Это вообще
Деклан умолк и закрыл глаза. И теперь Ронан увидел в нем брата, с которым вырос, а не того, от кого всеми силами пытался откреститься.
– Я устал, Ронан.
В машине было очень тихо.
– Прошу тебя, – снова начал Деклан. – Просто поехали со мной, ладно? Ты можешь бросить Эгленби, Мэтью я переведу в школу в Ди-Си, а потом оболью бензином все, что построил отец, и на этом с Барнсом будет покончено. Давай просто уедем отсюда.
Ронан ждал совсем не этих слов и понял, что ему нечего ответить. Бросить Эгленби, уехать из Генриетты; бросить Адама, оставить Гэнси.
Когда Ронан был еще достаточно юн, чтобы посещать воскресную школу, он как-то проснулся с огненным мечом в руках. Его пижама, соответствовавшая всем жесточайшим нормам безопасности (что на тот момент казалось чисто научным интересом), фактически расплавилась и спасла его, но постель и большая часть занавесей были полностью уничтожены в этом миниатюрном инферно. Именно Деклан вытащил Ронана из комнаты и разбудил родителей. Он больше никогда об этом не говорил, а Ронан даже не поблагодарил его.
Если уж говорить об этом – выбора у них не было. Линчи всегда спасали друг друга, если требовалось.
– Забери Мэтью, – произнес Ронан.
– Что?
– Забери Мэтью в Ди-Си и защити его, – повторил Ронан.
– Да? А ты?
Они переглянулись. Два брата, отражения друг друга в кривых зеркалах.
– Мой дом здесь, – ответил Ронан.
Глава 32
Ненастная погода идеально отражала душевное состояние Блу. Ее первый день занятий после отстранения тянулся бесконечно долго, частично потому, что ее времяпрепровождение вне школы было просто изумительным – полная противоположность приземленной атмосферы в Маунтин-Вью Хай. Но по большей части она была поглощена воспоминаниями о самом неволшебном событии: вечеринке в тогах у Генри Ченга. Очарование того вечера было тем более впечатляющим, потому что вокруг не было вообще никакого волшебства. И ее мгновенная связь с этими ребятами лишь подчеркивала, насколько она была лишена чего-то подобного за все годы, проведенные в городской школе. Почему она так быстро и внезапно почувствовала себя комфортно с ребятами из Ванкувера? И почему эта связь должна была возникнуть именно с людьми, принадлежавшими к другому миру? Вообще-то, она знала ответ на этот вопрос. Парни из Ванкувера поставили себе цель лететь к звездам, их не учили ползать по земле. Они не могли знать всего, но жаждали этого. В каком-нибудь другом мире она могла бы дружить с ребятами вроде Генри все свои школьные годы. Но в этом мире она жила в Генриетте и только и смотрела, как такие люди уходили. Она не сможет поехать в Венесуэлу.
Ее крайне раздражало и расстраивало то, что ее жизнь так четко разделилась на две части.
То, чего ей давали совсем немного, но все же давали.
И что-то большее, чем она не могла обладать.
Так что она стояла на остановке у школы, сгорбившись, как обиженная на весь мир старуха, в своей длинной, покромсанной и перешитой толстовке, которую она превратила в платье, и ждала, когда школьные автобусы отъедут и дадут ей возможность подойти к своему велосипеду. Ей бы хотелось, чтобы в руках у нее сейчас был телефон или Библия, и она могла бы сделать занятой вид, как та группка застенчивых подростков, ждавших своей очереди сесть в автобус. В опасной близости к ней стояли четыре ее одноклассника, обсуждавшие очень важный вопрос – действительно ли классной была сцена ограбления банка в этом новом фильме, который все уже посмотрели, и Блу боялась, как бы они не спросили ее мнение. Она, разумеется, понимала, что ничего
Она хотела поехать в Венесуэлу.
– Эй-эй-эй, леди! Не хотите ли отправиться на лучшую прогулку в своей жизни?
Блу не сразу сообразила, что эти слова были адресованы ей. Она поняла это только тогда, когда осознала, что все вокруг смотрели на нее. Медленно повернувшись, она увидела на подъездной дорожке для пожарных дорогущий с виду серебристый автомобиль.
Блу много месяцев удавалось тусоваться с мальчишками из Эгленби и никак, ничем не показывать этого, но сейчас на дорожке рядом с ней припарковался самый что ни на есть мальчишка-ворон из всех возможных. На запястье у сидевшего за рулем парня были часы, которые даже Гэнси счел бы оскорбительными. Его прическа была такой высокой, что цепляла потолок салона. Вдобавок, на лице у него были огромные черные очки, невзирая на полное отсутствие солнца. Парнем этим, естественно, оказался Генри Ченг.
– Уууууууу! – протянул Бартон, один из ребят, обсуждавших сцену ограбления. – Неужто у нашей Мисс Я-Тебе-Не-Служанка свидание? Это он тебя так отметелил?
Коди, второй мальчик из этой компании, шагнул вперед и с открытым ртом уставился на машину.
– Это что, «феррари»? – спросил он Генри.
– Нет, чувак, это «бугатти», – ответил Генри в открытое окно со стороны пассажира. – Ха-ха! Я пошутил, чувак. Конечно, это «феррари», абсолютно. Сарджент! Не заставляй меня ждать!
Половина очереди на автобус пялилась на нее. До этого момента Блу ни разу не подводила итог всех своих публичных заявлений, направленных против неуместного меркантилизма, агрессивных бойфрендов и учеников академии Эгленби. Теперь, когда все смотрели то на Генри, то на нее, она рассматривала эту коллекцию заявлений и понимала, насколько она внушительна. Она также видела, как каждый ученик, сейчас смотревший на нее, мысленно лепит на эту коллекцию гигантский ярлык «БЛУ САРДЖЕНТ – ЛИЦЕМЕРКА».
Генри не был ее парнем, но определить это с ходу было невозможно; кроме того, попытка сделать это казалась несколько бесполезной в свете того, что ее тайной зазнобой был лишь чуть менее броский ученик Эгленби, чем экземпляр, ныне стоявший перед ней.
Блу почему-то пребывала в твердой уверенности, что ей следовало бы прилепить на свою коллекцию заявлений ярлык «БЛУ САРДЖЕНТ – ЛИЦЕМЕРКА», написанный ее же собственной рукой.
Она шагнула к окну со стороны пассажирского сиденья.
– Только не отсасывай ему прямо тут, Сарджент! – выкрикнул кто-то. – Пусть сначала угостит тебя приличным стейком!
Генри ослепительно улыбнулся:
– Хо-хо, да я вижу, местные никак не угомонятся. Приветствую вас, мой народ! Не волнуйтесь, я добьюсь для вас повышения минимальной зарплаты! – переведя взгляд на Блу, или, по крайней мере, повернув солнечные очки в ее сторону, он добавил: – Привет-привет, Сарджент.
– Что ты здесь делаешь? – возмущенно спросила Блу. Она чувствовала… даже не была уверена, что именно. У нее было очень много разных эмоций.
– Я приехал, чтобы поговорить о мужчинах в твоей жизни. И мужчинах в моей жизни. Кстати, мне очень нравится твое платье. Такой бохо-шик или как он там называется. Неважно. Я ехал домой, и мне захотелось узнать, понравилось ли тебе на вечеринке, и заодно удостовериться, что наши планы поехать в Зимбабве все еще в силе. Я вижу, ты пыталась выцарапать себе глаз. Очень провокационно.
– Я думала… наверное… мы вроде собирались в Венесуэлу.
– А, точно, ну, можем заехать по дороге.
– Боже, – выдохнула она.
Генри слегка склонил голову, скромно признавая свои заслуги.
– Уже чувствуется дыхание выпускного, моя дорогая трудяжка, – сказал он. – Сейчас как раз то время, когда нам следует проверить, крепки ли ниточки всех воздушных шариков, которые мы хотим оставить себе, прежде чем все они разлетятся.
Блу внимательно посмотрела на него. Было бы очень просто ответить, что она не собирается куда-то улетать, что этот шарик постепенно выпустит из себя весь гелий и упадет на пол там же, где родился, но она вспомнила предсказания матери насчет ее будущего и прикусила язык. Вместо этого она подумала о том, как бы ей хотелось отправиться в Венесуэлу, и как этого хотелось Генри Ченгу, а это в данный момент кое-что да значило, даже если на следующей неделе уже не будет значить ничего.