Король зимы
Шрифт:
— Ты поручил свою жизнь мне, — взъярился я, негодуя, что должен спасать какого-то уродливого старца, когда в городе так много беззащитных, — и потому обязан идти со мной! Сейчас же!
Священник не обратил на меня никакого внимания. Он лихорадочно выхватывал из полок свитки, разрывал ленточки, ломал печати, просматривал первые строки, мял, рвал и отшвыривал в сторону, хватая следующие пергаменты.
— Пошли! — проревел я.
— Погоди, — спокойно ответствовал Кельвин, вытаскивая очередной свиток. Он отбросил и этот и потянулся за другим. — Еще не время.
В дальних залах дворца послышался грохот и треск, раздались торжествующие крики, потонувшие
— Пошли, старый дурак! — в отчаянии крикнул я через плечо упрямому священнику.
— Старый, да, Дерфель, но дурак? Никогда!
Священник засмеялся, и что-то знакомое в этом клокочущем смехе заставило меня обернуться. Я увидел, как, словно во сне, распрямилась спина священника, исчез горб, и передо мной явился высокий стройный человек. Вдруг показалось, что он вовсе не уродлив, а, наоборот, величествен и прекрасен. От него исходила такая сила и мудрость, что я даже здесь, в окружении огня и смерти, почувствовал себя в большей безопасности, чем когда-либо. А он смеялся, довольный, что ему так долго удавалось обманывать меня.
— Мерлин! — ахнул я, и, должен сознаться, в глазах моих стояли слезы.
— Дай мне несколько минут, — сказал он, — придержи их. — Он продолжал выхватывать свитки, срывал с них печати и после мимолетного пытливого взгляда швырял на пол. Повязку с глаза он сорвал, и теперь было понятно, что это была лишь часть ловкого маскарада. — Сдержи их, — повторил он, устремляясь к следующей полке. — Я слышал, ты набил руку в битвах, так постарайся еще немного.
Галахад перенес арфу и стул арфистки к дверному проему, и мы приготовились охранять вход в библиотеку копьем, мечом и щитами.
— Ты знал, что это был он? — спросил я.
— Кто? — откликнулся Галахад, нанося удар копьем в круглый франкский щит.
— Мерлин.
— Это Мерлин? — Галахад был ошеломлен. — Я не знал. Франк с завитыми в колечки волосами и окровавленной бородой с диким воплем замахнулся на меня копьем. Я перехватил его за наконечник у самой своей головы и притянул к себе, буквально насадив на острие Хьюэлбейна. Другое копье вонзилось в притолоку рядом со мной. Один из нападавших споткнулся об арфу, струны жалобно застонали, а франк грохнулся на пол, где его достал тяжелый ботинок Галахада. Нас теснили. Я прикрывался щитом, отбивал мечом направленные прямо в грудь удары. Дворец гудел от криков, наполнялся едким дымом. На наше счастье, франки, жаждавшие добычи, не видели ничего интересного для себя в библиотеке и кинулись в другие комнаты, надеясь пограбить там без помех.
— Мерлин тут? — снова недоверчиво спросил Галахад.
— Взгляни сам.
Галахад повернулся
— Это и есть Мерлин?
— Да.
— Откуда ты узнал, что он здесь?
— Я не знал, — сказал я. — Ну-ка иди сюда, собака!
Эти слова были обращены к здоровенному франку, закованному в кожаные доспехи и размахивавшему военным топором с обоюдоострым лезвием. Воображая себя непобедимым героем, он орал воинственную песню. Пронзенный копьем Галахада, гигант выплюнул последние слова песни вместе с кровью. Топор его воткнулся в доски пола.
— Нашел! Нашел! — внезапно закричал Мерлин позади нас. — Конечно же Силий Италик! У него никогда не было восемнадцати книг о Второй Пунической войне! Всего только семнадцать! Как я мог поверить в такую глупость? Ты прав, Дерфель, я — старый дурак! Последний дурак! Восемнадцать книг о Второй Пунической войне! Ха-ха! Любой ребенок знает, что их было только семнадцать! Я нашел ее! Пошли, Дерфель, не будем терять времени. Не торчать же нам здесь всю ночь!
Мы с Галахадом вбежали в разоренную библиотеку. Я перевернул большой рабочий стол и припер им дверь, а Галахад рывком открыл окно, выходившее на запад. В библиотеку уже ломились франки. Мерлин сорвал с шеи деревянный крест и швырнул его в дверь. И тут же к потолку взметнулся сполох пламени. Мне показалось, что обрушилась стена и пламя вылетело из перевернувшейся печки, но Мерлин расхохотался. Он заявил, что все это натворил кинутый им крест.
— Иногда и негодные вещи могут сгодиться, — сказал он, взирая на корчащихся в огне вспыхнувшего креста врагов. — Жарьтесь, черви, жарьтесь! — Мерлин поспешно запихивал драгоценный свиток за пазуху. — Ты когда-нибудь читал Силия Италика? — спросил он.
— Никогда и не слыхал о нем, лорд, — бормотал я, увлекая его к открытому окну.
— Он писал эпические стихи. Да, дорогой мой Дерфель, эпические! — Мерлин вырвался и положил руку мне на плечо. — Позволь дать тебе один совет. — Он говорил серьезно. — Остерегайся эпических стихов. Поверь моему опыту.
Мне неожиданно захотелось расплакаться, как ребенку. Таким облегчением было снова глядеть в его мудрые, суровые глаза. Словно отец глядит на меня из далекого детства.
— Я так скучал по тебе, лорд, — выпалил я.
— Не время распускать нюни! — вдруг рявкнул Мерлин и сам помчался к окну, когда к нам сквозь огонь рванулся обезумевший от боли и злобы франк с поднятым копьем. Волосы его дымились, рот исказился в крике.
Я отбил щитом направленное мне в грудь острие копья и свалил врага ударом меча.
— Сюда! — кричал Галахад, успевший выпрыгнуть в сад. Я добил умиравшего франка и, обернувшись, увидел, что Мерлин вновь устремился к столу.
— Скорей, лорд! — завопил я.
— Кошка! — откликнулся Мерлин. — Не могу же я бросить кошку!
— Ради всех богов, лорд! — взмолился я, но Мерлин уже протискивался под стол, вытягивая за лапу испуганную серую кошку.
С кошкой на руках он наконец перелез через подоконник в сад, отделенный от бухты живой изгородью кустов. Заходившее солнце заливало небо и дрожащую воду бухты потоками кровавого света. Мы продрались сквозь кусты и устремились вслед за Галахадом вниз по каменным ступеням, мимо хижины садовника, свернули на узкую опасную тропу, что огибала гранитный пик. С одной стороны над нами взметнулась к небу гладкая каменная стена, а с другой — зияла пропасть. Но Галахад с детства знал каждый поворот тропы и уверенно вел нас вниз к темной воде.