Королева Аттолии
Шрифт:
Гвардейцы кинулись к краю парапета, легли на животы и долго вглядывались в мощеную дорогу под отвесной стеной. Помня строгий приказ схватить вора живым, высматривали в переплетении теней разбившееся тело. Но тени от фонарей, расставленных по стенам, застилали взгляд, и солдаты не сразу поняли, что никакого тела внизу нет.
Наконец один из гвардейцев указал на дома по ту сторону дороги. Вор, пошатываясь, поднялся на ноги и проворно пересек крышу. Перескочил на другую крышу, пониже, и скрылся из виду. Через миг появился вновь и ловко спрыгнул в переулок. Кто-то из солдат выругался – отчасти в сердцах, отчасти с восхищением.
– Вы видели,
Солдаты вытянулись по стойке смирно, и лейтенант ответил:
– В переулок, ваше величество.
– Стреляйте туда из арбалетов. Стражники на земле услышат, куда падают стрелы.
Королева развернулась и зашагала обратно к дверям. Ей хотелось схватить вора прямо во дворце. Она знала, что в прошлом году он четыре раза наведывался в одну из ее цитаделей, однажды выскользнул из комнаты за миг до того, как она вошла, и еще раз, кажется, прошел через ее собственную спальню, пока она спала. В прошлый визит он чуть было не попался, и она поклялась, что больше не упустит его. И все-таки ее задевало, что его не сумели схватить прямо в стенах дворца.
Вор услышал, как за спиной стучат по камням арбалетные стрелы. Неподалеку ответили криком. Он отбросил осторожность и бросился бежать со всех ног по извилистым улицам. Прыжок с дворцовой крыши дался нелегко: хоть он и сумел перекатиться, все же сила удара пронзила его до костей. Ладони горели, плечи ныли. Зыбкая пустота в груди исчезла, но ее сменило острое колотье в боку. Обливаясь потом, он мчался сквозь теплую ночь.
На узких улочках было столько поворотов и перекрестков, что преследователи наверняка потеряют его из виду, а сквозь собственный топот не смогут расслышать его шагов. Однако на каждом углу поджидали новые и новые солдаты, и не успевал он скрыться от одних, как его тотчас же замечали другие. Запыхавшись, он наконец вырвался на прямую улицу и помчался во всю прыть. За спиной раздался лай собак. Это не просто брешут городские шавки – те не умолкали с той минуты, как заслышали крики. Нет, на него спустили дворцовых сторожевых псов.
Дорога, по которой он бежал, внезапно уперлась в городскую стену. Подобно дворцовым, городские стены были новыми, построенными незадолго до разгрома захватчиков. В отличие от ступенчатых стен старых городов, эти отвесно уходили ввысь, к парапету. Вскарабкаться на них нечего и думать. Однако у подножия, там, где узкая дорога ныряла в канаву, отводившую потоки зимних дождей, под городской стеной проходил водосток. На полпути под стеной его должна перегораживать железная решетка, какие обычно ставят в таких отверстиях. Но здесь эта решетка была выломана. Однажды, несколько лет назад, ее починили, и вор провел в водостоке три долгие ночи, перепиливая новенькие брусья, чтобы заново открыть свой личный потайной вход в город.
Водосток был невелик. Накануне, придя в город, вор осторожно полз на ладонях и мысках, изо всех сил стараясь не запачкать одежду. Вымыл грязные руки в городском фонтане, протер башмаки и пошел в харчевню обедать.
А сейчас он подбежал к стене, не сбавляя шагу, и лицом вниз нырнул в туннель, скользя по грязи и слякоти. За спиной слышался лай дворцовых псов, кричали люди. Добравшись до железной решетки, лежавшей в грязи посреди туннеля, он переполз через нее, потом обернулся и поднял ее стоймя. Услышав скрежет брусьев по стенам, дернул сильнее. По его расчетам, под напором собак решетка не опрокинется обратно в грязь, а еще плотнее встанет на место.
Выбравшись из водостока по ту сторону городской стены, он очутился в оливковой роще. До рассвета оставалось еще несколько часов,
Ближайшие ворота в городской стене были справа, довольно далеко. Сквозь них виднелись искорки света – фонари в руках преследователей. Положившись на свое знание рощи и на упорядоченную рассадку деревьев, вор встал на ноги и бросился бежать. Деревья рассекали ночную тьму черными тенями. Он все быстрее и быстрее мчался вниз по склону, ставя ноги осторожно, чтобы не споткнуться о корень. Думая только о реке, он не заметил, как впереди выросла мрачная тень, и со всего разбегу налетел лицом на стену. Рухнул наземь и в последний миг краем сознания сообразил, что ноги-то ни обо что не споткнулись.
Боль накрыла с головой. Он лежал на спине, силясь что-нибудь разглядеть сквозь пляшущие перед глазами огни. Вцепился в чахлые кустики травы, перекатился на живот, приподнялся на колени, сдерживая тошноту. Ощупью, по корням на твердой земле, подполз к ближайшей оливе. Держась за ствол, встал на ноги. Ночь, и без того темная, стала непроглядной. Опираясь на дерево, он повел рукой в темноте, и ладонь наткнулась на что-то твердое. Доска, медленно осознал он. Перекинута между деревьями. Подергал. Прибита крепко, как раз на уровне его головы. Такая штука остановит вернее, чем каменная стена.
Пока он размышлял, откуда она тут взялась, сверху послышались крики. Он сумел сделать лишь несколько неверных шагов, даже не зная, в какую сторону, и тут его догнали первые собаки. Одна прыгнула ему на спину, а другая подбила под колени. Он рухнул обратно в траву, на сухую твердую землю, и свернулся калачиком, надеясь, что собак успеют оттащить, пока они не разорвали его на куски.
Королева Аттолии ждала у городской стены, прислушиваясь к победным крикам и лаю псов. Двое гвардейцев подтащили к ней пойманного вора. Она сидела верхом, и, чтобы взглянуть на нее, ему пришлось запрокинуть голову. Кожа между бровей была рассечена, из раны выступило несколько капель крови. Из носа тоже текла кровь. Она струилась по губам, по подбородку, тяжелыми каплями падала на тунику и смешивалась с грязью.
– Рада снова видеть тебя, Эвгенидес, – молвила королева.
– А уж я-то как рад, ваше величество, – отозвался он, но медленно отвернул голову и закрыл глаза, как будто свет факелов вокруг нее был слишком ярок.
– Телеус, – сказала Аттолия капитану личной гвардии, – проследи, чтобы нашего гостя заперли как можно тщательнее.
Она развернула лошадь, въехала в ворота, проскакала через город к дворцу. В личных покоях ждали служанки. Они переодели ее ко сну и расчесали длинные волосы. После этого она отпустила девушек и села перед камином. Время было летнее, огонь не горел. За спиной раздался женский голос:
– Вы его поймали?
– О да, – ответила королева, не повернув головы. – Я его поймала.
– Осторожнее, – сказала собеседница. – Не оскорбляйте богов.
Его притащили в тесную камеру в дальнем конце коридора, под узкой лестницей в мрачных подвалах дворца. Вор осторожно опустился на четвереньки и тотчас же с отвращением отдернул руку. Пол был влажный. Он повернул голову и окинул взглядом камеру. Тусклый свет пробивался сквозь зарешеченное оконце в двери и поблескивал на унылом каменном полу. Мокрые пятна тянулись от стены до стены.