Королева Бедлама
Шрифт:
– Да, я вам буду очень признателен. Даже не представляю, что ей сказать.
– Джентльмены? – Лиллехорн жестом указал Мэтью и Григсби на дверь.
Продолжая строчить заметки на мольберте, Маккаггерс проронил:
– Я хочу поговорить с мистером Корбеттом.
Лиллехорн замер: спина его окаменела, а губы сжались так крепко, что между ними не проскочило бы ни слова.
– Простите, но я считаю неразумным…
– Я хочу поговорить с мистером Корбеттом, – последовал ответ – одновременно приказ и недвусмысленная просьба покинуть помещение. Очевидно, в этом подземном царстве Маккаггерс
Впрочем, его гордыни это не умаляло.
– Я вынужден буду обсудить сие вопиющее нарушение служебных порядков с прокурором Байнсом.
– Не знаю, как это понимать, но ради бога. Доброй ночи. Вернее… доброго утра.
Лиллехорн, решив умерить свое возмущение и лишь злобно фыркнув напоследок, повел Григсби и юного Деверика наверх. Выйдя за дверь, печатник твердо закрыл ее с обратной стороны.
Мэтью стоял и наблюдал за работой Маккаггерса: тот что-то писал, смотрел на тело, снова писал, проводил измерения штангенциркулем, писал опять… Безмолвный и бесстрастный Зед то и дело отирал ему лицо влажной салфеткой. Работали они так слаженно и бойко, что казалось, Маккаггерс, Зед и покойник образуют трио.
– Я сегодня тоже был на собрании, – наконец молвил Маккаггерс, когда Мэтью уж было решил, что в пылу работы о его существовании начисто забыли. – Что вы думаете о лорде Корнбери?
Мэтью пожал плечами, – впрочем, Маккаггерс этого не видел.
– В шляпках он, пожалуй, знает толк.
– Мне о нем кое-что известно. Он шут и выскочка, всюду сует свой нос, – такая у него репутация. Сомневаюсь, что он здесь надолго. – Маккаггерс умолк, вновь отхлебнул зелья храбрости из бутылочки и подставил Зеду взмокший лоб. – Ваши предложения показались мне весьма дельными. И своевременными. Надеюсь, их претворят в жизнь.
– Я тоже. Особенно теперь.
– Да. Особенно теперь. – Маккаггерс наклонился к самому лицу покойника, невольно вздрогнул и вернулся к своим заметкам. – Скажите, мистер Корбетт. То, что про вас говорят, – правда?
– А что про меня говорят?
– Рассказывают, будто вы успели наделать шуму в Каролине. Вопреки воле мирового судьи пытались отменить смертный приговор, вынесенный ведьме.
– Это правда.
– И?
Мэтью помолчал.
– Не понял, сэр?
Маккаггерс повернулся к нему. На его влажных щеках и стеклах очков плясали отсветы пламени.
– Была она ведьмой?
– Нет, не была.
– А вы – обыкновенный секретарь? Почему же вы были так убеждены в ее невиновности?
– Никогда не любил оставлять вопросы без ответов, – ответил Мэтью. – Это у меня от рождения, полагаю.
– А-а, врожденная блажь, стало быть. Люди ведь, в большинстве своем, готовы принять самый простой ответ на сложный вопрос. Так оно… спокойнее, не находите?
– Нет, сэр, не для меня.
Маккаггерс хмыкнул. Затем:
– Насколько я понял, мистеру Григсби неймется написать еще одну статью? Про этого Масочника? Весьма выразительное прозвище он ему придумал.
– Да, думаю, вы правы.
– Что ж, в прошлый раз он упустил примерно половину мною сказанного. – Маккаггерс отложил мелок и обратил на Мэтью раздосадованный взор. – Разве можно писать статьи,
– Не знаю, сэр.
Мэтью был несколько обеспокоен: с чего это Маккаггерс так оживился?.. Или, быть может, Мэтью встревожил неподвижный взор бездонных черных глаз Зеда. Рассказывали, что негр прибыл сюда уже без языка; Мэтью порадовался, что не знает его истории, – она наверняка снилась бы ему в ночных кошмарах.
– Я говорил Григсби, что убийца орудовал ножом с изогнутым лезвием. Резанул наотмашь, слева направо. – Движение это Маккаггерс изобразил на бумаге красным мелком. – Такие ножи делают для того, чтобы закалывать скот. Убийца действовал без промедления и бил со всей силы. Я бы на вашем месте поискал того, кто давно работает на скотобойне.
– Понял, – кивнул Мэтью.
– Прошу прощения. – Маккаггерс, побледнев от собственных речей о насилии, умолк и прижал к губам мокрую тряпку.
– Порезы вокруг глаз… – робко выдавил Мэтью. – У вас есть какие-нибудь предположения?..
Маккаггерс мотнул головой и поднял открытую ладонь, прося его помолчать.
Мэтью замер в муторном ожидании под немигающим взглядом Зеда: тот был похож на ожившего африканского истукана, массивного и украшенного затейливой резьбой.
– Это послание, разумеется, – молвил Маккаггерс, отняв от лица тряпку и переводя дух. – И точно такое же послание получил Джулиус Годвин. В итальянской традиции карнавальные маски вокруг глаз иногда украшают ромбами либо треугольниками. Например, маски венецианских арлекинов. – Он помолчал, затем понял, что Мэтью ждет от него продолжения. – Больше про маски я вам ничего не расскажу. Но подойдите поближе, взгляните.
Мэтью приблизился к трупу и неподвижному Зеду. Маккаггерс остался на месте, возле мольберта.
– Обратите внимание на левый висок. Вот на это место. – Он взял из горшка еще один красный мелок и поставил на голове зарисованного трупа точку.
Мэтью пригляделся к указанному месту и заметил на отекшей плоти черный кровоподтек около трех дюймов в длину.
– Вот с этого удара по голове все и началось, – пояснил Маккаггерс. – Оглушенный Деверик не мог кричать, однако был еще жив. Полагаю, убийца уложил его на землю, спрятал дубинку – небольшую и неприметную, – затем схватил Деверика за волосы, чтобы обездвижить голову, и сделал свое дело. Можно предположить, что порезы вокруг глаз он оставил напоследок. А затем сбежал, бросив жертву посреди улицы. Позднее на него наткнулся ваш друг, вымазался кровью, а потом и вашу злополучную сорочку запачкал. Я прав?
– Насчет сорочки – абсолютно!
– Вероятно, на все про все ушло несколько секунд. Как я уже говорил, чувствуется рука опытного забойщика. И – памятуя о докторе Годвине – опытного убийцы.
Мэтью внимательно разглядывал след от дубинки: лицо покойника больше не вызывало в нем отвращения или страха, а превратилось в объект холодного интереса – вопрос, на который предстояло найти ответ.
– Так вы говорите, что горло ему перерезали спереди? Ударом наотмашь?
– Да, об этом говорит глубина раны. В начале она глубже, чем в конце. Поврежденные сухожилия и ткани смещены вправо. Минуточку…