Королева Бедлама
Шрифт:
— Еще и шести не было, — подсказал мужчина. Мэтью подумал, что он, наверное, муж Лизбет, и «Семью звездами» они владеют совместно.
— Мы с Томом слыхали, что миссис Свенскотт болеет. — И снова карие глаза пристально посмотрели на Мэтью. — В своем доме. А потом она просто исчезла. Вы знаете, где она?
— Знаю, — ответил Мэтью одновременно и с облегчением, и настороженно.
— Так зачем вам для опознания нужен портрет? — спросил Том. — Ну, раз вы знаете, где она?
— Вина, пожалуйста! — крикнул кто-то из посетителей в строну бара. И это было очень удачно для Мэтью,
Однако недалеко.
— Так где миссис Свенскотт? — спросила Лизбет.
— Она действительно больна, — ответил Мэтью. — К сожалению, ее возможности общения очень сильно снизились.
— Я бы и не сомневалась. Учитывая, что ей пришлось вынести.
— Вы имеете в виду смерть ее сыновей?
— О нет, — ответила женщина, и губы ее сжались. — Это, конечно, было очень плохо. Но я о той трагедии.
— О трагедии? — переспросил Мэтью. — А что это была за трагедия?..
Вернувшийся Том услышал последнюю фразу.
— Несчастный случай или преступная небрежность, на ваше усмотрение. Ни то ни другое доказать не удалось, но мистера Свенскотта признали ответственным, и суды отобрали почти все. Конечно, его предприятие было застраховано, но репутация погибла. И это стыд и позор, потому что оба они — люди хорошие и достойные. Он всегда был со мной любезен, хотя с его женой я не была знакома. Но когда пять человек погибли, и еще двадцать с лишним были на грани смерти, кого-то нужно было назначить ответственным.
— Пять человек погибли? Как?
— Плохое вино, — сказал Том. — Чем-то загрязненное. Никто так и не узнал, как и чем. Случилось это в «Белом лосе», на Арк-стрит, сразу за Четвертой улицей. Теперь, конечно, там уже никакой таверны — на таком месте никто снимать помещение под таверну не станет. Когда это было? — повернулся он к Лизбет.
— В девяносто седьмом, — ответила его жена. — В середине лета.
Эту дату Мэтью отметил. Джоплин Поллард говорил, что Деверик купил оптовую фирму в Филадельфии в девяносто восьмом, но купил ее у человека по имени Айвз, который остался здесь управляющим. «Древняя история — для деловых людей».
Один вопрос он должен был задать, хотя ответ знал заранее.
— А каковы были ваши отношения с мистером Свенскоттом?
— Он был здешний оптовик, — был ответ, которого Мэтью ждал, но который все же заставил его поежиться от мысли, в какой глубокий и темный колодец он заглядывает. — Снабжал все здешние таверны. Вино, мясо, эль… все вообще.
Вот тут вспомнились слова, которые сказал в холодной комнате Мак-Кеггерса Роберт Деверик: «У моего отца было одно кредо. Он говорил… что коммерция — это война. И он в это горячо верил».
Плюс еще фраза, которую Роберт Деверик сказал насчет кредо своего отца у себя в доме: «Коммерсант, — говорил он, — должен быть воином, и если кто-то тебе бросает вызов, то ответом может быть только его уничтожение…»
— Ответом может быть только его уничтожение, — произнес он мысль вслух.
— Простите? — переспросил Том.
— Нет, ничего. — Мэтью заморгал и вернулся в настоящее. — Я знаю, что сейчас
— Ну, я здесь точно не специалист. — Том наполнял кувшин из бочонка за стойкой. — Но я вам скажу, кто наверняка знает все досконально. Гордон Шалтон все еще держит ферму к северу по дороге.
— Именно, — поддержала его Лизбет. — Мы у него как раз покупали на той неделе фасоль и кукурузу.
— Две мили отсюда по тракту, — продолжал Том, ставя кувшин на прилавок, откуда служанка тут же понесла его к столу. — Гордон может вам рассказать все с начала и до конца. Он у Свенскоттов долго был кучером и конюхом. С ними из Лондона приехал.
Лизбет взяла портрет и снова принялась его рассматривать:
— Он будет рад узнать, что она хотя бы жива. Он так убивался после смерти мистера Свенскотта.
— А как произошло это печальное событие?
— Никто точно не знает. Был это несчастный случай или же…
— Самоубийство, — договорил за нее Том. — Дело было в сумерках. Мистер Свенскотт шел по улице, обремененный тяжкими мыслями о судах, грозящих ему разорением и тюрьмой за преступную небрежность. Никто не знает, шагнул он навстречу карете случайно или же намеренно. Ходили предположения, что он застраховал свою жизнь в одной лондонской компании. Миссис Свенскотт уже была больна, когда это случилось. Она всегда была нелюдимой, но после этого… никто ее больше не видел.
— Трагедия. — Лизбет покачала головой. — Трагедия и позор.
Она отдала Мэтью портрет Королевы Бедлама.
— Спасибо, — сказал он. — За потраченное время и за ваши ответы. — Ему бы радость ощутить, подумал он: найдено имя, которое он искал с таким жаром. Отчего же на душе так уныло? — Две мили к северу, вы сказали?
— Да. — Том заметил страдание на лице у Мэтью и спросил:
— В чем дело?
— Должен признать, что мне почти страшно идти к мистеру Шалтону. Вряд ли вы это поймете, но я боюсь, что, когда мистер Шалтон расскажет мне все и во всех подробностях, я уже не смогу отличить убийцу от палача. — Мэтью вложил рисунок в саквояж и улыбнулся озадаченной паре. — Всего вам доброго.
Часть четвертая
МЕТОДЫ УБИЙСТВА
Глава сорок первая
— Мэтью! — На лице Джона Файва сияла такая широкая и счастливая улыбка, какой Мэтью никогда у него не видел. — Привет! Слушай, ты прямо как павлин вырядился!
Но улыбка Джона тут же слегка погасла: Мэтью знал, что недостаток сна на пакетботе оставил у него черные круги под глазами, и лицо несколько побледнело.
— Привет. — Он только что сошел с пакетбота и был по-прежнему в темно-синем сюртуке, жилете и треуголке и с тем же саквояжем в руке. Из порта он направился прямо в кузницу мастера Росса. В пышущем жаре горна взлетали искры и ярко-оранжево светились угли. Джон молотом на наковальне загибал в крюк железный прут, а второй подмастерье вместе с самим мастером Россом на другом конце задымленной кузницы разговаривали с заказчиком. — Найдешь несколько минут?